"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 3) " - читать интересную книгу авторалихоимство?
- Ты не пошел бы, - усмехнулся Вадим Федорович. - Не пошел, потому что меня за дурака приняли бы, - вспылил Павел Дмитриевич. - Вот ты меня критикуешь, а сам? Что ты сам-то сделал? - Я книгу пишу, - устало сказал Вадим Федорович. - И не молчу о наших недостатках, уж ты-то должен это знать. - Поэтому, наверное, дорогой Вадик, тебе и премий не дают, по телевизору не показывают, в газетах-журналах о тебе не пишут... А тех, кто хвалит руководителей, кланяется им, награждают, они в лауреатах ходят, при должностях... Вспомни, какие песни они запели, когда у нашего вождя вышла первая брошюрка. Этот ваш Михаил Монастырский назвал ее книгой века, нашей Библией, которую еще потомки изучать будут... - Я верю, что многим приспособленцам и подхалимам еще стыдно станет за эти награды и премии! - Правдолюбам-то, Вадик, ох как трудно в наше время живется, - вздохнул Павел Дмитриевич. - Мешают они, путаются под ногами. Их стараются поскорее убрать, сплавить на пенсию... А вот славословам и приспособленцам живется вольготно! Им все! Бери, ничего не жалко! - Наверное, я несовременен... Славить рвачей и вельмож я никогда не стану; угодничать - тоже. Неужели тебе было бы приятно, если бы я тоже пел в этом хоре деляг и подхалимов? - Но если жизнь такова! - Значит, ее нужно переделывать, Паша! - резко вырвалось у Казакова. - Не бывает так, чтобы все время черное называли белым, и наоборот! Нельзя же всех обмануть! Да и оглупить теперь уже трудно. И уж кто-кто, а ты в Москве - Вижу, слышу и... молчу, - понурил голову Павел Дмитриевич. - И если бы кто-либо услышал сейчас мои слова, я бы отрекся от них, Вадим. - А знаешь почему? - усмехнулся Казаков. - Вырождаются Абросимовы. Вспомни нашего деда Андрея, твоего отца - Дмитрия Андреевича, наконец, моего родного батю - Ивана Васильевича Кузнецова. Какие люди были, а? И времена ведь были тогда жестокие. Они же выстояли, не согнулись в войну, да и после... Почему же ты держишься за свое кресло и снизу вверх смотришь на начальство? Где же твоя абросимовская гордость, прямота, честность? - Ты перехватил, Вадим, - осадил его Павел Дмитриевич. - Давай прекратим этот разговор. То, что происходит сейчас, дорогой, от нас с тобой не зависит... - От кого же тогда? От лизоблюдов, подхалимов, славословов? - Почему же ты не напишешь в газету или журнал? - подковырнул Павел Дмитриевич. - Выскажись... - Пытался, - сказал Вадим Федорович. - И в газету писал, и в ЦК партии, и на собраниях выступал... - И чего добился? Ладно, читатели тебя любят, а официально ты не признан. Выходит, не ко двору ты пришелся, Вадим! - Выходит, - устало согласился тот. - По-прежнему критикам книг не даришь? - И не буду! Критики, Паша, славят начальство, а кто я для них? Что они с меня будут иметь? Издание своей монографии? Поездку за рубеж? Должность в издательстве или журнале? - Что же тебя волнует? |
|
|