"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 3) " - читать интересную книгу автора

шоферов-любителей. И тут Михаил Ильич пообещал ей свое содействие, сообщив,
что в ГАИ у него уйма приятелей.
Несколько раз он подъезжал к институту и вез ее на Приморское шоссе. Из
стереомагнитофона лилась красивая мелодия. "Мерседес" Бобриков водил
мастерски. Казалось, он не крутил баранку, а нежно ласкал ее своими
короткими пальцами, поросшими золотистыми волосками. И выглядел Михаил Ильич
довольно моложаво. Сколько ему лет, Оля не знала, но уж, наверное, пятый
десяток разменял. Такого солидного поклонника у нее еще не было. Вон даже
легкомысленная Ася Цветкова позавидовала...
Продолжавшееся с мая знакомство их чуть было не оборвалось. А случилось
вот что. Михаил Ильич как-то предложил ей зайти в мастерскую к его знакомому
художнику на Суворовский проспект. Стал расхваливать его последние работы,
мол, редкий талант и все такое. Оле и в голову не пришло, что это ловушка.
Три или четыре встречи у нее было с Бобриковым, и он даже ни разу не
попытался ее поцеловать. Это тоже поднимало его в глазах девушки.
Мастерская оказалась крохотной комнатушкой в подвальном помещении.
Правда, потолки были очень высокие. На стенах висела какая-то мазня, много
примитивных икон. Художника на месте не оказалось, Михаил Ильич извлек из
щели под дверью ключ. Расхаживая по мастерской, он что-то говорил, движения
его были суетливыми, он то и дело бросал быстрый взгляд на низкую тахту у
окна, застеленную красным пледом. Пряча от нее глаза, сказал, что с женой у
него нелады, сейчас живет у приятеля, но скоро получит прекрасную квартиру,
в этом году закончит строить свою дачу в Приозерске с газовым отоплением и
сауной в подвале... Оля ему понравилась с первого взгляда, и он сказал себе,
что вот девушка, которую он мечтал встретить...
Оле все это надоело, она было направилась к выходу, но Михаил Ильич
вдруг обхватил ее и потащил к тахте. Не вырываясь и не сопротивляясь,
спокойно глядя ему в глаза, девушка произнесла:
- Сейчас же отпустите меня. И больше никогда этого не делайте.
Он отпустил. Молча наблюдал, как она причесала волосы и, окинув его
презрительным взглядом, пошла к двери.
- Дура! - больно толкнуло ее в спину бранное слово.
Однако выйдя на дождливую улицу - это было ранней весной, - она не
выдержала и громко рассмеялась, вызывая недоумение у прохожих.
Потом он по телефону извинился, просил его простить, - обычно он
никогда не срывается. Это она знала: Бобриков был всегда очень выдержанным,
не терял самообладания. Но грубое слово "Дура!" до сих пор звучит в ее ушах.
Наверное, не надо было ему этого ей говорить...
Михаил Ильич все сделал, чтобы загладить свой промах: звонил ей,
приезжал на Моховую к институту, клялся, что на него невесть что накатило,
мол, больше такого не повторится... Однажды заявился к ней домой, когда
никого, кроме нее, не было. Она предложила кофе, он охотно согласился, даже
не спросив, скоро ли придут родители. Снова завел длинный разговор о своей
семейной жизни: дескать, он давно не любит жену, большую часть времени живет
на даче или у приятеля, дома ему тошно. У жены своя жизнь, друзья, его она
не понимает, да никогда и не старалась понять... Потом переключился на тему
"свободной любви", мол, нужно доверять своему чувству, не прятать его в
себе: нравится тебе человек - значит, сходись с ним, разонравится - уйди от
него. И совсем ни к чему все эти семейные дрязги, проблемы, мучения... Как
только он, Бобриков, начинает чувствовать себя дома неуютно, он уходит. На