"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 3) " - читать интересную книгу авторашоферов-любителей. И тут Михаил Ильич пообещал ей свое содействие, сообщив,
что в ГАИ у него уйма приятелей. Несколько раз он подъезжал к институту и вез ее на Приморское шоссе. Из стереомагнитофона лилась красивая мелодия. "Мерседес" Бобриков водил мастерски. Казалось, он не крутил баранку, а нежно ласкал ее своими короткими пальцами, поросшими золотистыми волосками. И выглядел Михаил Ильич довольно моложаво. Сколько ему лет, Оля не знала, но уж, наверное, пятый десяток разменял. Такого солидного поклонника у нее еще не было. Вон даже легкомысленная Ася Цветкова позавидовала... Продолжавшееся с мая знакомство их чуть было не оборвалось. А случилось вот что. Михаил Ильич как-то предложил ей зайти в мастерскую к его знакомому художнику на Суворовский проспект. Стал расхваливать его последние работы, мол, редкий талант и все такое. Оле и в голову не пришло, что это ловушка. Три или четыре встречи у нее было с Бобриковым, и он даже ни разу не попытался ее поцеловать. Это тоже поднимало его в глазах девушки. Мастерская оказалась крохотной комнатушкой в подвальном помещении. Правда, потолки были очень высокие. На стенах висела какая-то мазня, много примитивных икон. Художника на месте не оказалось, Михаил Ильич извлек из щели под дверью ключ. Расхаживая по мастерской, он что-то говорил, движения его были суетливыми, он то и дело бросал быстрый взгляд на низкую тахту у окна, застеленную красным пледом. Пряча от нее глаза, сказал, что с женой у него нелады, сейчас живет у приятеля, но скоро получит прекрасную квартиру, в этом году закончит строить свою дачу в Приозерске с газовым отоплением и сауной в подвале... Оля ему понравилась с первого взгляда, и он сказал себе, что вот девушка, которую он мечтал встретить... вдруг обхватил ее и потащил к тахте. Не вырываясь и не сопротивляясь, спокойно глядя ему в глаза, девушка произнесла: - Сейчас же отпустите меня. И больше никогда этого не делайте. Он отпустил. Молча наблюдал, как она причесала волосы и, окинув его презрительным взглядом, пошла к двери. - Дура! - больно толкнуло ее в спину бранное слово. Однако выйдя на дождливую улицу - это было ранней весной, - она не выдержала и громко рассмеялась, вызывая недоумение у прохожих. Потом он по телефону извинился, просил его простить, - обычно он никогда не срывается. Это она знала: Бобриков был всегда очень выдержанным, не терял самообладания. Но грубое слово "Дура!" до сих пор звучит в ее ушах. Наверное, не надо было ему этого ей говорить... Михаил Ильич все сделал, чтобы загладить свой промах: звонил ей, приезжал на Моховую к институту, клялся, что на него невесть что накатило, мол, больше такого не повторится... Однажды заявился к ней домой, когда никого, кроме нее, не было. Она предложила кофе, он охотно согласился, даже не спросив, скоро ли придут родители. Снова завел длинный разговор о своей семейной жизни: дескать, он давно не любит жену, большую часть времени живет на даче или у приятеля, дома ему тошно. У жены своя жизнь, друзья, его она не понимает, да никогда и не старалась понять... Потом переключился на тему "свободной любви", мол, нужно доверять своему чувству, не прятать его в себе: нравится тебе человек - значит, сходись с ним, разонравится - уйди от него. И совсем ни к чему все эти семейные дрязги, проблемы, мучения... Как только он, Бобриков, начинает чувствовать себя дома неуютно, он уходит. На |
|
|