"Вильям Козлов. Дай лапу, дружище! " - читать интересную книгу автора

побежит искать укромное местечко. Умные городские собаки никогда не будут
пакостить в неположенном месте, а Тобик, чем больше я его узнавал, тем
сильнее меня поражал своей сообразительностью и деликатностью, уж и подавно
не мог усесться на перроне. И кто знает, может быть его хозяйкой была
знаменитая дрессировщица? Иначе где бы он мог научиться прыгать через голову
и танцевать?
Его новый хозяин, Константин Константинович, рассказывал, что иногда
Тобик сам вдруг проделывает свои фокусы, но, сколько ни уговаривай, если у
него нет настроения, ничего не добьешься. Кстати, и меня Тобик довольно
редко радовал своим искусством.
Очевидно, раньше его звали по-другому, потому что не сразу откликался
на Тобика. Так прозвал его новый хозяин. И сколько лет песику, никто не
знал. Раз пасть седая, значит, немало. А породу его определить вообще было
невозможно. Кстати, помеси всегда умнее чистопородных, наверное поэтому
дрессировщики часто берут в цирковые программы дворняжек.
С этого дня началась наша дружба с Тобиком. Собаки с характером, судя
по всему, однолюбы. Если ее потянуло к кому-то, то всю свою привязанность
она отдаст этому человеку. О людях такого я сказать не решаюсь... Одним
словом, Тобик скоро совсем переселился ко мне. В дом он заходил редко и то
после того, как я его усиленно приглашал. Сельские собаки знают свое место,
а Тобик уже четвертый год жил в деревне. Да и хозяин его не баловал. Зайдя в
комнату, скромно ложился где-нибудь в уголке у порога, чтобы не помешать,
упаси бог, и, положив острую морду на лапы, внимательно наблюдал за мной.
Брови собирались в бугорки и двигались на лбу, будто сами по себе. Уши у
Тобика были висячие, но не очень длинные. Еду он не выпрашивал никогда. Даже
когда пододвинешь ему плошку, не сразу подойдет, минуту-другую помедлит. Ел
очень аккуратно, без обычной собачьей жадности Остатки пищи не разбрасывал,
подбирал. Если попадалась кость, то брал ее в зубы и выжидательно смотрел на
меня, дескать, выпусти, пожалуйста, на волю... И там, во дворе, долго терзал
ее, а потом закапывал на огороде Спал он под крыльцом, а когда было холодно,
забирался в пристройку, где были стружки. Иногда он закапывался весь,
торчала лишь черная мордочка.
Сосед Логинов как-то попенял, что я совсем отбил у него собачонку, - я
думал, он шутит, но через несколько дней Тобик пропал. И, как обычно проходя
мимо соседского дома, я вдруг услышал знакомый жалобный кашель: маленький
Тобик, привязанный толстой цепью сидел на крыльце и смущенно смотрел на
меня, вот, мол в какую попал историю. Смешно и грустно было видеть маленькую
собаку на тяжелой цепи, которую она с трудом волочила по двору. У соседа,
видно, не нашлось ничего другого, чтобы привязать. Сначала мне показалось
это глупостью, но потом, подумав, я пришел к выводу, что Константин
Константинович, в общем-то, прав: какому хозяину приятно, что его собака
ушла к другому и не кажет больше глаз домой? Тобик, понятно, не мог
объяснить, почему он так поступил.
Как только черный песик снова обрел свободу, он тотчас заявился ко мне.
Но моя радость была омрачена: я знал, что хозяин задаст ему взбучку. И тут
Тобик повел себя совсем по-человечески, он стал приходить ко мне в то время,
когда хозяин был на работе. Константин Константинович работал в мастерской,
где изготовляли цепи для привязки совхозных коров на фермах. В обеденный
перерыв Тобик исчезал с моего двора, а как только хозяин уходил, тут же
заявлялся. Тыкался мне мордочкой в ладонь, вилял хвостом и всем своим