"Мужей много не бывает" - читать интересную книгу автора (Паркс Адель)

9. Я HE ХОЧУ ЗНАТЬ

Я не желаю, чтобы меня втягивали в этот фарс. Каждая клетка моего тела протестует против этого, но гораздо более ужасно будет остаться в стороне.

Амели позвонила мне и невозмутимым тоном спросила, что я делаю в пятницу. Я ответила, что ничего, и тогда она попросила меня посидеть с детьми. «С радостью», — сказала я. Тогда она добавила, что они с Лаурой собираются в клуб — и не могу ли я посидеть еще и с Эдди? Я была в ярости, но, конечно, ничем этого не выдала.

— Идете в какое-нибудь шикарное место? — выдавила я.

— В паб в Ричмонде. «Колокол и длинный колос». Все сразу стало понятно.

— Наглый музыкант? — спросила я.

— За все время, что я знаю Лауру, это первый мужчина, который вызвал у нее интерес, — спокойно ответила Амели. Она не сказала вслух, что не одобряет мою позицию относительно Лауры и музыканта, но что-то в ее голосе ясно давало это понять. — Она им просто бредит. Ей стоит немного развеяться. Жизнь коротка, и глупо упускать плывущую в руки возможность быть счастливой.

Я подумала, что «жизнь коротка» — это довольно подлая, но эффективная уловка. Я согласилась посидеть с детьми.

— Знаешь, что было бы для нее лучше всего? — спросила Амели.

— Нет.

— Если бы с ней пошла ты, а не я. Твое одобрение для нее много значит.

— Но я ничего этого не одобряю.

— Ее подруга ты, а не я. Я просто тебя подменяю.

— Ох, — вздохнула я. Мне льстило, что Амели так обо мне говорит, но не нравилось, что она мною манипулирует.

Ровно в 7:52 вечера я вошла в дверь паба «Колокол и длинный колос». Меня тут же накрыла волна сигаретно-алкогольного запаха. В глазах запестрело от футболок и блузок леопардовой расцветки, больших серег-колец и сумочек с изображениями Элвиса, украшенных стразами и блестками. Я и не думала, что люди до сих пор так одеваются — я имею в виду в жизни, а не в комедийных сериалах. В тех барах, которые посещаю я, люди одеты в темные костюмы, дорогие рубашки и стильные галстуки.

— Разве не здорово? — спрашивает Лаура.

— Для паба сойдет, — не заботясь о вежливости, бормочу я.

Мне настолько неприятна мысль о том, что моя лучшая подруга влюбилась в наглого музыканта, что у меня вызывает гримасу отвращения все связанное с ним. Я не хочу признаваться себе в том, что в этом пабе довольно мило. Вместо обычных окон здесь витражи. Разноцветные ромбы отбрасывают на пол и предметы затейливые отсветы, которые весело гуляют по стеклянным поверхностям. На стенах по лавровым ветвям ползают барочные херувимы. Все стулья старые и разные. Их сиденья до блеска отполированы бесчисленными вертлявыми задницами. Бархат на скамьях вытерся до нитяной основы. Везде висят большие зеркала в массивных рамах со сложным орнаментом, некоторые уже почернели от времени. При других обстоятельствах я бы этот бар похвалила, но сейчас я ворчу, что здесь слишком накурено и людно и трудно будет найти свободное место.

— Как я выгляжу? — спрашивает Лаура. Она так взволнована, что ей трудно даже нервничать по-настоящему.

Я против воли улыбаюсь:

— Сногсшибательно. Ему повезло.

Мы проталкиваемся к бару, заказываем пару бокалов перно и два — «Черного русского» (мы обычно так не начинаем, но Лаура хочет попробовать смешать напитки) и спешим к последнему свободному столику на двоих, втиснутому в самый угол.

— Я не ожидала, что здесь будет столько народу, — говорю я.

— Ты имеешь в виду большое количество женщин преклонного возраста? — уточняет Лаура.

— Нет, я как раз была уверена, что бабушек тут соберется целый парад. Меня удивляет, что здесь так много молодых парней и девушек.

— Наверное, они сопровождают мамочек, чтобы те не попали в какую-нибудь историю, — хихикает Лаура.

Ожидание просто висит в воздухе. Несколько угрюмого вида парней в стеклярусных футболках с Элвисом молча сидят и сторожат свои столы.

Мы с Лаурой смотрим на часы. Наглый музыкант должен выйти на сцену через пятнадцать минут.

— Поп-звезды никогда не начинают концерт вовремя, — с видом знатока заявляет Лаура.

— Вряд ли он поп-звезда, а?

Она не обращает на меня внимания и из принципа продолжает быть само ожидание и радость.

Я смотрю по сторонам, на женщин с чрезмерно подведенными глазами и слишком ярко накрашенными губами, и снова оказываюсь там, куда не хотела бы прийти во второй раз.

— Ты не считаешь, что это странно и нездорово, что эти женщины каждую пятницу поклоняются имитатору давно умершего человека? — спрашиваю я.

— Нет. Я считаю, что это очень интересно и романтично — что один человек оказал такое сильное влияние на жизнь столь многих людей, — отвечает Лаура.

— Иисус, — бормочу я.

— Нет, Элвис.

Я не могу определить, случайно или нарочно она вышутила мою раздраженную реплику.

— Тут у всех лица похожи на только что побывавшую под ремнем задницу.

— Белла, они обычные люди. Ты просто привыкла общаться с красивыми людьми.

— Можешь сказать, что это поверхностно, но я предпочитаю общаться с красивыми людьми.

— Это поверхностно.

Я обиженно смотрю на Лауру, и она говорит, что принесет нам еще выпить. Она пробивается к бару и на этот раз приносит две порции водки с апельсиновым соком. Мы выпиваем их слишком быстро. Лаура или нервничает, или волнуется, а я решила, что, если я хорошенько напьюсь, этот вечер пройдет более-менее безболезненно.

— Как думаешь, у нас есть время для еще одного захода? — спрашиваю я.

— Думаю, да, — соглашается Лаура.

Сейчас моя очередь идти к бару. Сначала, когда люди расступаются передо мной, я дружелюбно улыбаюсь, но скоро я уже втыкаю им в спины свои костлявые локти. Мы живем в жестоком мире — или съешь ты, или съедят тебя. Все хотят купить напитки и вернуться на место до того, как на сцене покажется наглый музыкант.

В тот момент, когда я беру два джина с тоником, толпа начинает свистеть и аплодировать. Я медленно, дюйм за дюймом, совершаю обратный путь через толчею. К нам пришел не Санта-Клаус — к нам пришел Элвис. Зал вдруг наполнился пульсирующим ритмом песни «Вернуть отправителю». Я полагаю, это хороший выбор для начала концерта, и я знаю слова — да и кто их не знает? По крайней мере, в пабе «Колокол и длинный колос» такого человека не находится. Повсюду широкие улыбки и покачивающиеся бедра, люди подпевают, прищелкивают пальцами, переминаются с ноги на ногу. Старушки, не стесняясь зубных протезов, улыбаются во весь рот, девушки кружатся, гордо демонстрируя аккуратные талии и высокие попки. Мне это так знакомо, что нагоняет тоску.

Я с переменным успехом двигаюсь вперед. Лаура с бессмысленной улыбкой смотрит на сцену. Она живо пританцовывает и качает головой — слишком живо для первого номера. В тех редких случаях, когда мы попадаем в какой-нибудь клуб, Лаура забывает, что она простая и наивная австралийская девушка. Она придерживается строгих правил, выработанных британской сдержанностью, и примерно десять песен топчется на месте — и только потом начинает танцевать. Но сегодня она возвратилась к корням и забыла о смущении. Амели права — эта девчонка здорово влипла. Я поворачиваюсь в направлении ее взгляда, чтобы самой полюбоваться на объект ее поклонения. Мир перед глазами внезапно со скрежетом останавливается. В своем воображении я вижу три ухмыляющиеся рожи: плохой кармы, злорадной судьбы и простого и неистребимого закона подлости.

Элвис на сцене — это Стиви Джонс.