"Юрий Козлов. Имущество движимое и недвижимое" - читать интересную книгу автора

Тем временем стемнело, как только может стемнеть в июньскую ночь при
полной луне. Во дворе дома, где жили Саша, Костя, Надя, еще несколько тысяч
человек, прянули, зашевелились на ветру кусты, деревья. Двор оказался во
власти теней, невидимых звуков: шуршания шин, песьего рыка, цоканья,
шарканья каблуков и подошв по сухому асфальту.
Сделалось прохладнее. Саша опустил рукава своей клетчатой рубашки. Он
шел по двору, и в преломлении лунного и фонарного света отбрасывал странную
тень - длинную, как прут, но почему-то без ног, без корней, словно летел над
асфальтом безродным человеко-древесным призраком.
Перед глазами стояло глупое цыганистое лицо в бакенбардах: удивленное,
даже обиженное. Только вот на что? Неужто он полагал, что такое поведение не
должно наказываться? Вряд ли. Но наказания не хотел. Напротив, сам хотел
наказывать других. Саша никогда себя не обманывал и сейчас подумал, что за
мгновение до того, как ударить головой этого дурака, он совершенно точно
знал: тот не собирается всерьез драться, так, придуривается. Саша мог
шагнуть в сторону, и, вероятно, ничего бы не было, но не шагнул. Злоба. Не
сдержался, потому что сплошь и рядом сдерживался. "Хоть бы они спали", -
подумал Саша про родителей.
Он, старшая сестра, отец и мать занимали две комнаты в трехкомнатной
коммунальной квартире. Еще одну комнату занимала соседка Лида -
тридцатилетняя художница, не имеющая постоянного заработка, с
дочерью-школьницей, которая, правда, главным образом жила у бабушки в
Переславле-Залесском. Лида была матерью-одиночкой. Каждое лето она уезжала
из Москвы, где-то скиталась, нанималась в археологические экспедиции -
срисовывать черепки, плошки, очертания могильных курганов. Уезжая, комнату
не запирала, так равнодушна была к имуществу. Как, впрочем, ко всему на
свете. Исчезала с мужичьем, забывала про дочь. За девочкой смотрела Сашина
мать. Живописные Лидины полотна, насколько мог судить Саша, спросом не
пользовались. Где-то пропадала она и сейчас.
Старшая Сашина сестра Вера год назад вышла замуж за прапорщика по
фамилии Годунин. Был он какой-то нетипичный: застенчивый, худощавый. К тому
же в отличие от сестры почитывал книги. Саша подозревал, она вышла за него
сгоряча, назло другому. Был у нее раньше подонистый таксист. Сестру
раздражали не только книги, но и люди, их читающие. Таксист, надо думать,
был свободен от этого недостатка. Годунин работал в финчасти закрытого
оборонного предприятия, врывшегося в землю на другой стороне проспекта. Они
с Верой жили в гостиничного типа общежитии, но лишь пока Годунин работал на
заводе. Потом - где угодно. Полгода назад они снялись с места, уехали по
найму на пять лет на Диксон, где, как известно, двойной оклад, северные
надбавки, особое снабжение. Тихий Годунин вряд ли бы решился на подобное, но
с Диксона вернулся бывший Верин одноклассник, тоже, как ни странно,
прапорщик, заработавший там на "Жигули", кооперативную квартиру и будто бы
даже на гараж. Он случайно столкнулся с Верой в молочном магазине, показал
набитый сотенными бумажник: "Еду за японским телевизором!" Саша помнил, как
полыхало у Веры лицо, когда она рассказывала об этой встрече, с какой
ненавистью смотрела сестра на несчастного Годунина. Каждую неделю от Веры с
Диксона приходили письма, начинающиеся одними и теми же словами:
"Здравствуйте, дорогие родные!" Почерк у Веры остался такой же, как был в
школе: ровный, буковка к буковке. "Смотри, болван, как сестра пишет!" -