"Алексей Козлов. Козел на саксе (мемуары о джазе)" - читать интересную книгу автора

на руки милиционеру. Так как я был страшно напуган и обещал больше так
никогда не делать, меня отпустили. Ни на какого "Швейка" я уже не пошел, тем
более, что видел его много раз.
Кроме катания на подножках, трамвай привлекал нас еще возможностью
подкладывания на рельсы различных предметов и наблюдения, что же будет. Во
время войны на склады завода "Станколит", находившегося неподалеку от нас,
свозилась в огромном количестве покалеченная техника, как наша, так и
фашистская - танки, пушки, самолеты, бронетранспортеры и многое другое. Они
сваливались на огромном дворе в беспорядке, друг на друга, образуя
чудовищный металлический лабиринт в несколько этажей. Все это шло на
переплавку. Для ребят всего района это было притягательным местом, поскольку
там можно было найти самые удивительные вещи: нерасстрелянные гильзы,
патроны и снаряды, приборы неизвестного назначения, подшипники и различные
металлические детали. Иногда могло посчастливиться, и в полу сгоревшем танке
находился пистолет, но это были скорее легенды. Ходить туда поодиночке, или
даже небольшими группами было опасно - там постоянно обитала настоящая
бездомная шпана, с которой лучше было не сталкиваться. Поэтому ходили только
"кодлой", всем двором, тогда никто не трогал. Каждый набирал там все, что
находил и мог унести, и потом все вместе уходили. Небольшие гильзы и даже
патроны мы любили подкладывать на рельсы трамвая, на Тихвинской улице. Клали
их обычно на равном расстоянии друг от друга так, что, когда трамвай, идущий
на полной скорости, проезжал по ним, создавалось полное впечатление
пулеметной очереди. Позднее, когда в охотничьих магазинах стали продаваться
маленькие металлические пистоны в коробках, мы использовали и их в тех же
целях. Кроме того, на рельсах получались замечательные битки для игры в
расшибалку.
Большие гильзы от крупнокалиберных снарядов использовали другим
образом. Брали две гильзы и одну, большего диаметра, зарывали вертикально в
землю посредине двора так, что только верхушка торчала снаружи. Набивали ее
до отказа целлулоидной кинопленкой. Затем пленка поджигалась и сразу же в
отверстие гильзы вставлялась другая гильза, меньшего диаметра, по которой со
страшной силой били огромным камнем, так, чтобы забить ее в нижнюю гильзу.
После этого все разбегались и прятались за углы домов. Целлулоид, как
известно, горит очень быстро и активно, почти как порох. Через некоторое
время, когда давление газов в гильзе достигало предела, раздавался хлопок и
верхняя гильза выстреливала вверх. Иногда она улетала так далеко, что падала
где-то в соседнем дворе, и найти ее потом было сложно. Эффект от этой забавы
был очень кратким, хотя требовал длительной подготовки. Тем не менее, само
ощущение произведенного выстрела вызывало какой-то необъяснимую радость,
восторг имитации настоящей войны. Вообще, все, что "жахало", было крайне
привлекательным. Поэтому процветало самодельное производство различных
"жахалок" и так называемых "поджигов". Жахалка делалась из ключа и гвоздя,
соединенных между собой куском веревки длиной сантиметров в восемьдесят. В
отверстие ключа набивалась сера, соскобленная со спичек. Количество серы
зависело от размеров отверстия ключа, но чаще всего на это уходило
восемь-десять спичек. После того, как дырка забивалась серой больше чем на
половину, туда вставлялся гвоздь, приблизительно того же диаметра. Веревка,
привязанная одним концом к шляпке гвоздя, а другим - к колечку ключа,
складывалась пополам. После этого оставалось, взяв в правую руку сгиб
веревки, и держа в левой ключ со вставленным туда гвоздем, сильно