"Константин Козлов. Ракетчик " - читать интересную книгу автора

в глазах рябило от обилия циферблатов, указателей, индикаторов. Взгляд
остановился на циферблате высотомера. Его маленькая стрелка медленно
вращалась. Машина неумолимо теряла высоту. Судя по скорости движения
стрелки, самолет медленно, но верно снижался. От этого открытия захватило
дух. Нужно срочно что-нибудь делать. Давыдов высвободил из ремней мертвого
пилота, вытащил тяжелое тело в салон, вернулся в кабину и стал тормошить
раненого:

- Эй братан, очнись! Падаем!
Летчик не реагировал, от толчков его голова запрокинулась, сквозь
приоткрытые веки виднелись белки закатившихся глаз.
-О Господи, да очнись же...
Раненый не отзывался. Давыдов уселся в освободившееся кресло и
снова взглянул на показания высотомера. Стрелка прошла рубеж в две
тысячи. Капитан потянул штурвал на себя.
-Давай же, ну давай... - просил он самолет. Медленно, словно нехотя,
нос пошел вверх. Маленькая стрелка перестала вращаться, большая дрожала у
прежней отметки. Давыдов перевел дух, посмотрел на приборы.
-Как много. Напихали же...

Опыта вождения самолетов у Давыдова не было. Вернее, был, но
мизерный. Еще в училище он записался в аэроклуб. По чьей-то инициативе
сверху командование училища дало всем желающим "добро" на посещение
харьковского аэроклуба по воскресеньям. Большинство попросилось в секцию
парашютного спорта. После трех прыжков давали значок и удостоверение
парашютиста. Отпрыгавшие эту норму гордые собой курсанты прикручивали к
парадным кителям синий значок с белым куполом и силуэтом болтающегося на
стропах человечка - эмалевый символ воздушного волка. Давыдов записался в
вертолетчики. Здесь тоже прыгали и тоже вручали значок, но по окончании
курса выдавали еще и пилотское свидетельство. Продолжительность этого
курса, правда, была побольше, да и сами занятия посложнее. Пилотское
удостоверение Анатолий так и не получил. Перед сдачей зачетов и экзаменов
в аэроклубе он сломал ногу на полосе препятствий. Преподаватель физической
подготовки, исповедующий принцип "тяжело в учении - легко в походе",
запустил учебную группу на восемь кругов. Норматива такого, конечно же, в
природе не существовало, но училище готовилось к конкурсу, и новому
начальнику кафедры были нужны высокие показатели. На седьмом круге Давыдов
загремел с разрушенного моста. Из санчасти он вышел с предубеждением к
беговым видам спорта и с легкой хромотой, от которой до окончания училища
так и не избавился. Обиднее всего было то, что с аэроклубом ничего не
вышло. Позднее Давыдов еще раз пытался освоить науку управления
летательным аппаратом. Во время службы на Севере его учили знакомые ребята
с местного аэродрома. Правда, до посадки "кукурузника" (других самолетов в
местном авиаотряде не было) дело не дошло.
Пилотских навыков не хватало. Приборов было значительно больше, чем
на стареньком "Ми-2" и на "Ан-2" пяозерского отряда гражданской авиации.
Выровняв полет, Анатолий решил попытаться выйти на связь с землей. Натянул
наушники, подобрал с пола блокнот, выпавший из рук командира. Несколько
раз повторил вызов. Земля не отвечала: то ли вышли из зоны связи, то ли
радиостанцию повредило взрывом. Давыдов знал, что воздушное судно может