"Константин Козлов. Молитва для ракетчика ("Ракетчик" #5) " - читать интересную книгу автора

опасности. Следы вели к озеру, они вились вдоль ручья, соединяющего ламбу с
мелким каменистым заливом. Разгадка гибели неизвестного была где-то там.
"Ну, пойдем, посмотрим, в чем там дело", - сказал собаке Микко и пошел вдоль
следов. Следы были уже старые, он поддел один из них - отпечаток не
развалился, его цепко схватил тонкий ледок. Если бы след был свежим, старик
никогда бы по нему не пошел. Зашел бы откуда-нибудь сбоку, да ещё и с
подветренной стороны, как поступают охотники, подкрадывающиеся к
затаившемуся в берлоге зверю. Этому же его учили и в юности в снайперской
школе в тридцать девятом. Давно все это было.
Родители Микко - этнические финны, выехали на заработки в Норвегию еще
в тридцать пятом. Когда Сталин попытался установить в соседней Финляндии
правительство Антикайпепа и присоединить к СССР бывшую северную территорию
Российской империи, Микко было восемнадцать. Вместе с группой добровольцев
со всей Скандинавии, приехавших в Суоми, чтобы защитить Страну Озер от
большевистского нашествия, он оказался на линии Маннергейма. Уже в первых
боях он так здорово управлялся со своей винтовкой, что его заметили и
сделали снайпером. Сорок четвертый застал его инструктором огневой
подготовки пехотного училища. Когда русские перешли в наступление под
Ленинградом, все училище - и курсанты, и преподаватели - оказалось на
передовой, а ровно за месяц до выхода Финляндии из войны Микко попал в
русский плен. Он не любил вспоминать то время. В конце пятидесятых он осел в
Карелии, природа здесь ничем не отличалась от той, что была по другую
сторону границы, на этнической родине. Нашлись и соотечественники, через год
с небольшим председатель сельсовета зарегистрировал брак Микко и Маргит
Хара, дочери старого рыбака Антти, бывшего до революции зажиточным
хуторянином. Прошли годы, он много раз пробовал писать родителям, но ответа
не приходило. То ли они сменили адрес, то ли письма изымали сотрудники НКВД
МГБ. Закончилась "холодная война" и началась "перестройка", по своему
размаху и ущербу вполне подобная войне "горячей". Распалась страна и
рыбсовхоз, в котором Хютенены работали. Начали налаживаться связи между
людьми по обе стороны границы. Одно время была возможность уехать в
Финляндию, но воспротивилась жена, отказалась бросать хозяйство, а теперь,
пожалуй, и ни к чему. Вырос сын, и теперь родина Микко была здесь. И работа
нашлась по душе: освободилось место егеря в Лоухском лесничестве. У него
появилась официальная причина надолго отлучаться из дома, что, учитывая
усиливающуюся к старости сварливость супруги, было далеко не лишним.
На широком галечном пляже цепочка следов обрывалась, но здесь были
другие признаки пребывания человека. Четырехугольный отпечаток основания
палатки, старое кострище, две лежанки из елового лапника. В кострище
несколько обгоревших консервных банок, на коре дерева у самой воды след от
троса, которым привязывали лодку или катер. Это было все, никакого мусора,
окурков, ровным счетом ничего. Этот второй не оставил никаких следов
пребывания, кроме отпечатков рифленой подошвы. Весь мусор добросовестно
собрал и сжег. В кострище остались бесформенные кусочки оплавленной
пластмассы и бумажный пепел. Ничего, указывающего на причину смерти его
напарника на месте бывшего лагеря не было. Микко все внимательно осмотрел и
потом приказал собаке:
- Давай ищи!
Пес метнулся было назад к вывороченной сосне, но хозяин подозвал его и
приказал: