"Владимир Васильевич Козлов. Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции, Том 2" - читать интересную книгу автора

России до сих пор [36, 103, 118, 129, 343, 376]. Следующий пласт - это пласт
российского язычества. Всего лишь тысячу лет, как Россия приняла
христианство, и исследования по культуре славян и российскому быту
показывают, что очень многое в укладе жизни нашего народа носит отчетливый
языческий характер, который в наибольшей степени сохранился в праздничных
деревенских ритуалах и обрядах, а также в фольклоре [135, 147, 256, 357].
Фольклор является сгущением и хранилищем языческой традиции, и, прежде
всего, фольклорная музыкально-обрядовая традиция хранит самые древние,
архаичные пласты души народа и несет знание о его глубинной структуре. И как
древние славяне через свои песни и ритуалы преодолевали ограничения своей
жизни, так и мы, будучи наследниками глубинного строя их жизни, откликаемся,
когда слышим эти песни в жизни сегодняшней.
Следующий пласт, являющийся истоком российской традиции, а также одним
из корней российской трансперсональной традиции, - это, безусловно, русское
православие, влияние которого простирается от народной религии до плеяды
российских философско-религиозных мыслителей с их поразительными
откровениями о природе человека [5, 23, 127, 135, 156]. Колоссальное влияние
на российский трансперсональный проект оказал исихазм - мистическое учение
православия, получившее философско-богословское оформление в трудах Григория
Паламы [200, 201, 234]. Одной из важнейших особенностей исихазма, отличающей
его от западной традиции христианской мистики, является то, что исихазм -
это не постепенный путь, это путь мгновенного слияния со своею истинной
природой, которая есть синергия, энергийное единство Бога. Палама доказал,
что, если бы развитие человека было постепенным, мы бы никогда не смогли
стать совершенными.
Обратив взгляд на Юг, мы вспомним о мире ислама и его мистической
традиции - суфизме [135, 280, 287, 360]. Уже в наше время среднеазиатское
влияние проявлялось не только в фильмах и историях о Старике Хоттабыче и
Ходже Насреддине, но и связях российских эзотерических групп 70-80-х годов с
суфийскими мастерами, приезжающими в Москву и Ленинград.
Кроме религиозных существуют и светские традиции, которые также оказали
большое влияние на российский трансперсональный проект. Нужно вспомнить,
прежде всего, теософию Е.П. Блаватской, россиянки по культуре, языку и
рождению, которая получила колоссальный резонанс во всем мире. В то время
только на языке теософии, изобретенном Блаватской, и возможно было внести в
сциентистскую, рационализированную и почти утратившую корни с духовностью
Европу основные темы древней философии, индийской и тибетской мудрости,
египетского знания. И конечно, теософия способствовала возрождению интереса
к этому знанию.
Антропософия Рудольфа Штайнера также была очень влиятельна в
дореволюционной и послереволюционной России серебряного века. Многие гении
серебряного века, такие, как, например, Андрей Белый, Михаил Чехов, Зинаида
Виппер, Дмитрий Мережковский, были ближайшими сподвижниками и учениками
Рудольфа Штайнера. И через них в российскую культуру вошли трансперсональные
темы и сюжеты, новые как для России, так и для Запада, обогатив
международный архив методов и психотехнологий трансценденции и экстаза
типично русскими мотивами странствия в трансперсональном просторе и
экзистенциальной русской рулетки [130, 135, 232].
Есть еще один исток трансперсональной традиции, также светский,
происходит от русских писателей-экзистенциалистов. Под ними мы имеем в виду