"Герберт Крафт. Фронтовой дневник эсэсовца (Мертвая голова в бою) " - читать интересную книгу автора

ужасной ностальгии. Ребенок в моей душе сопротив-
лялся тому, чтобы войти в мир взрослых и быть ему без-
условно выданным. Я мечтал о нашем буковом лесе, в
котором знал каждый уголок, о колодце под вековой ли-
пой, где мы собирались по вечерам, об узких кривых
переулках, любимом городе и его красивых девушках,
на которых я тогда только начинал смотреть другими
глазами. ^
И я первым покинул эту дружескую атмосферу. Пар ни из моего окружения
за редким исключением были детьми рабочих. Роскошь была нам чуждой. Летом мы
босиком бегали по горячим камням мостовой, лугам и полям. Мы воровали яблоки
из крестьянских садов, что бы потом насладиться ими в каком-нибудь укромном
месте. Ловили руками форель и белорыбицу в Урльбахе и запекали их на
угольях, купались в ледяной воде Иббса, короче говоря, мы были завзятыми
озорниками.
А теперь? Прощай, детство, и ты ввергнут в мир стро гой холодной
законности.
В те дни мы должны были по почте выслать домой нашу гражданскую одежду.
Я делал это с тяжелым серд цем, как будто надо было расстаться с чем-то
старым и любимым. Пуповина, соединявшая меня с гражданской жизнью, была
окончательно перерезана.
По вечерам я сидел на подоконнике нашего помеще ния и смотрел на юг,
туда, где думал, что находится моя родина. Каштаны в парке Шиллера,
наверное, уже от цвели. Теперь чудесный аромат распространяется по широкой
липовой аллее, где в сумерках встречаются молодые парочки.
Тем временем стемнело. От главных ворот лагеря раздались звуки
"Вечерней зари". Медленно и, как мне показалось, тяжело прозвучал
троекратный сигнал тру бы, созывающий солдат в их казармы. Было что-то
определяющее в этом сигнале горна, он как будто гово рил: "Мальчик, оставь
мечты! Думай о прошлом с удо вольствием, но вся жизнь у тебя впереди!"
Что она могла принести, та жизнь, которую я ждал? У меня не было
уверенности, и я не мог сразу сказать, почему. Несколько дней назад я
написал своей матери: "Если судьбе будет угодно, чтобы я провел свою жизнь
не вне стен, как сейчас, а в стенах концентрационного лагеря, то мне не
захочется больше жить". Каким же я еще был ребенком, когда писал эти строки!
Нам же было строжайше запрещено писать что-нибудь о концлагере. Уже этих
строк, попавшихся на глаза почтового контро ля, было бы достаточно, чтобы я
сменил свой мундир на одежду заключенного. У меня постоянно возникал во прос
о смысле моего пребывания здесь, поблизости от концентрационного лагеря. Мое
желание было стать солдатом, защищающим Рейх. Для этого я пошел на су ровую
учебу с оружием в руках, а не для того, чтобы охранять арестантов.
Сегодня нам на вечернем построении объявили, что наша рота заступает в
караул. Теперь мы стояли перед стендами на первом этаже и учили "табель
постам" и "Постовую ведомость", в которых сначала ничего не по нимали. Моя
фамилия была указана напротив "Поста по охране казарм". Остальная рота
направлялась на посты по охране концлагеря. Смена караула в 12.00.
На следующее утро - снова занятия по караульной службе. Нам еще раз
объяснили обязанности часового. Особенно часовым в концлагере было строго
указано соблюдать требования и корректно относиться по отно шению к
заключенным. Снова нам напомнили требова ние, не приближаться к заключенному