"О чём говорится в сказках?" - читать интересную книгу автора (Чадаев Алексей)

18. Мальчиш-Кибальчиш

И в страхе бежал разбитый Главный Буржуин, громко проклиная эту страну…

А.Гайдар

…Ночь. Но не видно звёзд – дым пожаров застилает небо. Не слышно цикад – свист пуль заглушает их пение. Не спит Мальчиш-Кибальчиш с товарищами – сидят в окопах, держат оборону супротив буржуинского воинства.

Много ещё у них осталось пуль, бомб и снарядов. Только вот есть нечего. Все котомки, что взяли из дома, уже пустые. Осталась одна – у самого Мальчиша.

И вот берёт Мальчиш свою заветную котомку, достаёт оттуда сухую ржаную горбушку. Ломает её чёрными от копоти пальцами, раздаёт по кусочку всем своим мальчишам – нате, ешьте!. Потом берёт флягу, где ещё плещется на донышке немного воды из ручья. Даёт каждому по полглотка: нате, пейте!

А потом и говорит:

"Один из вас предаст меня…"

…и смотрит искоса на Плохиша из-под будённовки.

То есть история про Мальчиша, на самом деле – это, конечно, заявка на текст вполне себе евангельский. Отец и брат – патриархи и пророки Израиля. Красная Армия есть воинство не земное, но небесное – и потому всепобедительное: тема про "день простоять да ночь продержаться" предполагает, что границу за Чёрными Горами охраняет не сама Красная армия, а люди земные и слабые, и потому могущие быть побеждаемыми – но у них за спиной есть та самая Красная Армия, от которой нет и не может быть обороны. Военная Тайна, в свою очередь – зашифрованное Царство Божье, которое "внутри вас есть": характерно, что Иуда-Плохиш этой Тайны не знает, и ничего по большому счёту буржуинам сообщить не в силах – он может лишь выдать им Кибальчиша за "сребренники" – банку варенья и корзину печенья.

Главный буржуин по темпераменту – типичный Пилат. Мальчиш ему интересен, он долго и подробно общается с ним. Через Мальчиша Буржуин производит "остранение", взглянув на себя другими глазами. Фактически, его вопрос про "тайну" – это пилатовское "что есть истина?"

Ницше, который предположил, что вопрос был риторическим и задавался с единственной целью аристократически постебаться над нечёсаным бродячим проповедником, катастрофически не понимает психологии воспеваемых им "аристократов духа". Эти последние никогда не будут презрительно отмахиваться от пророков – напротив, эти аристократы, чьей главной и постоянной эмоцией является скука, испытывают патологическое влечение к источникам драйва, сильным раздражителям, буквально подсаживаются на них.

Вчитаемся в вопросы Буржуина Мальчишу:

– Отчего, Мальчиш, бились с Красной Армией Сорок Царей да

Сорок Королей, бились, бились, да только сами разбились?

– Отчего, Мальчиш, и все тюрьмы полны, и все каторги

забиты, и все жандармы на углах, и все войска на ногах, а нет

нам покоя ни в светлый день, ни в темную ночь?

– Отчего, Мальчиш, проклятый Кибальчиш, и в моем Высоком

Буржуинстве, и в другом – Равнинном Королевстве, и в третьем

– Снежном Царстве, и в четвертом – Знойном Государстве в тот

же день в раннюю весну и в тот же день в позднюю осень на

разных языках, но те же песни поют, в разных руках, но те же

знамена несут, те же речи говорят, то же думают и то же делают?

– Нет ли, Мальчиш, у Красной Армии военного секрета?

Фактически, это всё один вопрос. Буржуин спрашивает у Мальчиша: "что я делаю не так?" А Мальчиш как бы молча отвечает: что бы ты ни делал, проблема твоя не в этом, а в том, что ты сам не такой. И только когда буржуин понимает это – т.е. что дело не в каких-то отдельных ошибках, а в его собственной онтологии, в нём самом, и, следовательно, конфликт является неразрешимым и абсолютным – тогда он принимает решение об убийстве. Собственно, у него и выбора-то нет: вот оно, его воинство, а вот Плохиш, только что "записанный в буржуинство", а вот остальные мальчиши, каждый из которых вот-вот напялит будённовку и сам станет Кибальчишом, и ничего с этим не поделаешь…

Поэтому Мальчиш обречён погибнуть. Детей, когда они её читают, это ужасно тревожит: они не привыкли к сказкам без хэппи-энда, у них в головах разрушаются привычные стереотипы победы добра над злом, они пугаются и злятся. Их не устраивает пионерский салют перед могилой: они хотят живого Мальчиша. Но им объясняют: это не мир детей, это мир Мальчишей – маленьких монстров, которых боятся взрослые, потому что они переворачивают их мир по своим абсолютным законам, хотя сами при этом остаются детьми. Это то, почему апостолы так испугались фразы "пустите детей приходить ко мне". Или почему сожгли Савонаролу за устроенную им детскую инквизицию…

Что не так?

То есть почему так ненадолго хватило "евангелия от Гайдара"? Почему даже его собственный внук попал в плохиши и побежал записываться в буржуинство – а кибальчишей к тому времени и вовсе не осталось ни в одном из следующих поколений? Где наврал шестнадцатилетний комполка Красной Армии?

А перед самым концом – там, где разбитый Главный буржуин в страхе бежит из "этой страны", где "даже мальчиши знают Тайну, но никому её не говорят". "Бежал" – это непонятно; мы не увидели ни казни, ни даже места, куда он мог бы бежать – ведь везде и всюду Красная Армия, разве нет?

А "бежал" он за океан – туда, куда Красная Армия дойти не могла (Валинор, да…) И там доживал свой век, и в конце концов помер, скрежеща зубами на простреленную будённовку Мальчиша, которую он увёз с собой на память. Но у него был сын – очкастый и любознательный. И и из всего множества вещей в папином кабинете бельше всего его интересовала эта самая будённовка с маленькой дырочкой под звездой. И однажды, когда он допёк папу расспросами, папа рассказал ему её историю. И сын Буржуина понял, что больше всего на свете он хочет быть таким, как Кибальчиш. И сколько бы папа ни отговаривал его от этой затеи, он уже от своего не отступался. Бунтовал против отца, уходил из дома, потом снова возвращался – просить денег на девок и травку; потом снова уходил…

А когда он вырос и принял из рук отца его огромное наследство, то первое, что он сделал – это обратил взоры в ту страну, где была, по его представлениям, могила Кибальчиша. А там к тому времени много чего произошло: оставшиеся мальчиши частью перестреляли друг друга, частью тоже сбежали; те же, кто уцелел, постарели, обрюзгли и тоже обзавелись детьми – все как один молодыми и голодными. А поскольку про бочку варенья и корзину печенья они могли узнать лишь в книжках, то всё, о чём они мечтали – это самим стать Буржуинами. Но никакого другого способа это сделать, кроме как способ Плохиша, они не знали: кого-нибудь сдать, что-нибудь взорвать, "кончить (холодную) войну", так сказать…

А Сын Главного Буржуина точно знал, что его-то папа Плохишом никогда не был, и в буржуины выбился совсем другим способом. И что сам Плохиш, когда у него закончилась бочка варенья и корзина печенья, в люди в буржуинстве отнюдь не выбился – напротив, закончил свои дни не то в странноприимном доме, не то в венерологической клинике. И потому дети мальчишей не вызывали у него ничего, кроме ненависти и презрения: ненависти – за предательство идеалов Кибальчиша, и презрения – за подлость.

И потому, лишь только вошёл он в настоящую силу, принялся он отстреливать плохишей – по одному, начиная с самых слабых и самых подлых. Сначала плохиш Милошевич, потом плохиш Шеварднадзе, потом плохиш Кучма… И чем больше клялись ему в любви и дружбе оставшиеся плохиши, чем преданнее заглядывали ему в глаза, ползая на коленях, тем больше ему хотелось достать саблю и срубить им голову.

…Один, правда, был не такой, как все. На какой-то момент даже показалось Буржуину-младшему, что вот он, вернулся новый Кибальчиш: молчаливый, простой, со стальными глазами, "настоящий полковник". Но прошло всего три года, и стало ясно, что опять его надули: ничего в этой жизни не надо "полковнику", кроме той же самой бочки варенья и корзины печенья, и нет у него в голове других мыслей, кроме идеи о том, как бы её половчее отнять у других таких же плохишей. Плюнул тогда младший буржуин, да и подписал очередную смету фонда "Freedom for Democracy" фирменной ручкой с оранжевыми чернилами.

…и снова мысленно отдал салют Мальчишу.