"Константин Крайнюков. Оружие особого рода " - читать интересную книгу автора

железнодорожное сообщение полностью обрывалось, что создавало трудности в
снабжении войск. В конце октября 1943 года на станции Бахмач скопилось 687
вагонов, адресованных фронту. Для их разгрузки и доставки в войска у нас не
хватало автотранспорта.
28 октября Военный совет заслушал информацию начальника тыла фронта
генерал-лейтенанта интендантской службы Владимира Николаевича Власова. Он
трудностей не скрывал и говорил суровую правду. Накопление потребного для
операции количества боеприпасов проходило медленно. Еще хуже обстояло дело с
бензином. Фронтовой запас горюче-смазочных материалов составлял 1,5
заправки, а непосредственно в войсках и того меньше - в среднем 0,5 заправки
на машину.
Перед началом операции на фронте насчитывалось 700 самолетов, 675
танков и самоходно-артиллерийских установок. Без горючего они стали бы
небоеспособны. Необходимо было иметь и по нескольку боекомплектов снарядов
на каждый ствол. А их, орудийных и минометных стволов, насчитывалось 7
тысяч.
Основная масса войск и боевой техники сосредоточилась на лютежском
плацдарме. Требовалось непременно к началу операции, к 2 ноября, обеспечить
войска материально. Чрезвычайно трудно было это сделать за такой короткий
срок. Пришлось мобилизовать все средства для Доставки в войска всего
необходимого.
38-я армия, составившая общевойсковую основу ударной группировки
фронта, усиливалась 23-м стрелковым корпусом, переданным из 47-й армии, а
также управлением 21-го стрелкового корпуса. В распоряжение командарма
поступили также 7-й артиллерийский корпус прорыва, 3-я гвардейская
минометная дивизия, 21-я зенитно-артиллерийская дивизия, 9-я
истребительно-противотанковая артиллерийская бригада, 83-й гвардейский
минометный полк и другие части.
Незадолго до наступления произошли изменения в руководстве 38-й армии.
В командование ее войсками вступил генерал-полковник К. С. Москаленко, а
членом Военного совета был назначен генерал-майор А. А. Епишев. Их обоих я
хорошо знал по совместной боевой работе в 40-й армии.
Сослуживцы с глубоким уважением относились к командарму, ценили его
мужество, волю, умение руководить операциями. К. С. Москаленко часто бывал
там, где создавалась наиболее напряженная обстановка. За год совместной
боевой работы я хорошо узнал Кирилла Семеновича. Он был несколько горяч, но
вместе с тем не кичлив, прямодушен. Признаюсь, эта прямота нравилась мне. Не
приукрашивая действительности, он всегда говорил подчиненным и старшим
начальникам суровую, нелицеприятную правду. Когда генерал К. С. Москаленко
был глубоко убежден в целесообразности тех или других решений, он смело их
отстаивал перед вышестоящими начальниками.
Приведу такой пример. В конце 1942 года, когда советские войска под
Сталинградом успешно окружили и громили крупнейшую группировку врага, 40-я
армия вела оборонительные бои на Дону в районе Воронежа. Мы все радовались
великим победам Красной Армии на Волге, но одновременно и тяготились
пассивным характером боев на нашем участке фронта. Воины прямо-таки рвались
в наступление. Но, пожалуй, более других был охвачен этим порывом сам
командарм, человек активного действия. Кирилл Семенович Москаленко
всесторонне обдумывал план наступательной операции на Дону со сторожевского
плацдарма.