"Владимир Краковский. День Творения" - читать интересную книгу автора

пальнуть из винтовки вверх с такой точностью, чтоб пуля, пронизав небо и
потеряв силу, упала на землю не где-нибудь в отдалении, а прямо к ногам
стреляющего.
Зачем автору этих строк понадобилась такая пальба в белый свет? А
затем, чтоб упавшую к его ногам пулю благоговейно потрогать. Обнюхать,
рассмотреть и, может быть, даже лизнуть.
Ведь она побывала на небе, эта пуля. Шутка сказать - на небе! В
запретных высях! И пусть она внешне осталась прежней, внутренне она
изменилась. И потрогать ее означило - приобщиться.
К чему приобщиться, автор сказать не мог, да и само слово такое -
приобщиться - не было ему тогда еще известно. Это он теперь говорит:
приобщиться. А в то время он просто чувствовал, что, потрогав, приобщится. А
к чему приобщится, он и теперь толком сказать не может.
Одним словом, имелась такая мечта. Но по малолетству автор был лишен
возможности баловаться с огнестрельным оружием. Поэтому он смотрел на
взрослых с завистью и думал: какие счастливые, они могут. Но почему же не
делают, если могут? Вот что его удивляло.
Автор даже начал сильно презирать взрослых за то, что они не используют
имеющейся в их распоряжении возможности. Он не сомневался, что сам, когда
вырастет, обязательно пальнет в небо над собой, а потом коснется упавшей
пули, чтобы стать приобщившимся человеком. Он думал, что интерес к этому
делу потерять невозможно.
А вот - потерял! Теперь ему совсем просто достать винтовку и пальнуть.
Даже автомат он мог бы попросить у знакомого генерала. Но - не хочется.
Неинтересно теперь ему это. Раньше было интересно, да не мог, теперь может -
да неинтересно.
И все же он пальнет когда-нибудь. Потому что ему не дает покоя
воспоминание об испытанном в детстве презрении к взрослым - могущим, но не
желающим. Достанет автор винтовку и пальнет, потому что не хочет, чтобы
мальчик, которым он был, презирал его теперешнего, взрослого.
Вот допишет эту книгу, напечатает ее и - пальнет
Приобщится.

10

Впоследствии искусственные алмазы все же были созданы. И в заморских
странах, и в родном отечестве. Но, к сожалению, не Верещагиным. То есть не
нашим Верещагиным. Следует подчеркнуть, что именно не нашим, так как создал
искусственные алмазы все-таки Верещагин - академик Леонид Федорович
Верещагин, вернее, большой коллектив ученых под его руководством.
Лет десять тому назад наш Верещагин был даже представлен академику - во
время перерыва на одном научном симпозиуме - и тот, небрежно пожав нашему
Верещагину руку, спросил - с мимолетным удивлением: "Что? Коллега
однофамилец?", после чего, не дожидаясь ответа, вернулся к прерванному
разговору с другим академиком.
Академик разговаривал с академиком, а наш Верещагин постоял-постоял
рядом и ушел как оплеванный.
На днях я повстречал Леонида Федоровича, создателя отечественных
искусственных алмазов, в столице, на Электрозаводском мосту, совершенно
случайно. Он окликнул меня, схватил за плечо и зашептал в ухо: "Умоляю,