"Марина Крамер. Первая леди города, или Между двух берегов " - читать интересную книгу автораникого, не слышать траурных речей, воспоминаний от чужих людей. Не выйдет,
конечно, а так хочется! И ехать нужно прямо сейчас, говорят, мертвые ждут гостей именно утром... Позавтракать Марина не смогла - ничего не хотелось, только кофе и сигареты, штук пять, аж в горле запершило. Хохол поругался, но скорее для вида, понимал прекрасно, как ей тяжело и плохо. Он смотрел на хозяйку сочувственно, представляя, что именно ей предстоит пережить сегодня. Его сочувствие не раздражало, не доставляло никаких неприятных ощущений - Хохол стал членом семьи, если бы не он, неизвестно, что было бы с Мариной. Наблюдая, как методично рассовывает он по карманам какие-то таблетки и пузырьки, Коваль усмехнулась: - Аптеку ограбил, дорогой? - Лучше пусть будет и не понадобится, чем наоборот, - безапелляционно высказался телохранитель. - Ты ведь знаешь, что мне это не поможет, - текилу прихвати, она надежнее. - И текилу прихвачу, не переживай. - Он посмотрел на Марину пристально, но она не плакала, держалась. Еще успеет. Чем ближе подъезжали к кладбищу, тем сильнее сжималось ее сердце, покрываясь ледяной коркой. Ноги сами несли к черному памятнику с одной-единственной датой. Слава богу, никого не было, и Коваль смогла приблизиться к могиле и прошептать, привалившись лбом к холодному мрамору: - Ну, здравствуй, любимый мой, здравствуй, Малыш! С днем рождения тебя, родной мой. Как ты там без меня, скучаешь, наверное? Вот и я скучаю, мне так плохо без тебя, Егор... ломает в пальцах сигарету Хохол, как топчутся, не смея поднять глаз от земли, Данил и Юрка - охрана не выражала сочувствия вслух, зная, что Коваль терпеть этого не может. - Хохол, налей мне! - приказала она, и тот подчинился, протягивая стакан с текилой, которую Марина выпила залпом, даже не закусывая. Розан тоже замахнул стаканчик, хоть и за рулем был. Да что такое стакан текилы для Розана - так, невидимые миру слезы! Равно как и Марине теперь. Они стояли вокруг могилы и молча курили, Коваль смотрела на памятник, и в голове никак не укладывалось, что вот это - все, что осталось от ее мужа. Пацаны отгребли снег, расчистили все вокруг, и Марина положила под плиту букет белых роз. Белые цветы на черном мраморе - по традиции... Смахнув с глаз слезы, она пошла прочь от этого места, где становилось еще тяжелее. Хохол догнал уже у выхода, обнял за плечи, но Коваль вырвалась: - Пусти! Не хочу, чтобы Егор видел, во что я превратилась. - Зачем ты так? - А что, это как-то по-другому называется? - жестко спросила она, выхватывая из пачки очередную сигарету и нервно щелкая зажигалкой. - Не мучай себя, ты тут ни при чем. - Хохол все же притянул ее к себе, преодолев сопротивление. - Он простил бы тебе, если бы был жив. Вот они, волшебные слова, после которых можно всласть поплакать... - Позвони Ветке, пусть приедет вечером, - всхлипывая, велела Марина, опуская черные очки на заплаканные глаза. - Зачем? - Не спрашивай - сделай! - отрезала она, выбрасывая окурок. |
|
|