"Даниил Федорович Краминов. Дорога через ночь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Неуклюж он, это верно, - закончил свое повествование сосед, - но
зато силен, как черт... По пяти человек на третий этаж поднимает. И если
рассвирепеет, - а это с ним хоть и редко, но бывает, - тогда берегись...
Черт, настоящий черт...
Неожиданно подняв глаза, я поймал взгляд Устругова, почувствовавшего,
видимо, что говорят о нем. В его карих глазах мне почудился смиренный
укор: "Ну, какой я черт? Не верь этим басням..." Я понимающе улыбнулся
ему, и он ответил застенчивой улыбкой.
Перед тем как вернуться в Москву, все поднялись на крышу речного
вокзала. Ночь была светлая, звездная. Через водохранилище, лежавшее внизу,
вытянулась лунная дорожка, будто кто-то неведомый и великодушный, поняв
наше возвышенное настроение, хотел помочь нам перебраться на ту сторону, в
тихие поля, утонувшие в синем мраке. Все - притихшие деревья молодого
парка за вокзалом, вздрагивающие звезды, яркие неоновые огни дальних
маяков - было необыкновенно красиво и еще больше увеличивало радость,
которая переполняла наши сердца.
Вернулись в Москву мы поздно, однако по домам не разошлись.
Говорливой кучкой вылезли из автобуса на площади Пушкина, окружили
памятник поэту, обнимали холодный и влажный мрамор, читали стихи, спорили
о них, горячились и просто горланили.
Незнакомые еще несколько часов назад, мы настолько сблизились с
"инженерами-строителями", что уже не хотели расставаться. Шумная ватага
двинулась по бульварному кольцу. Скоро, однако, она распалась на группки,
потом на пары и почти незаметно растеклась в разные стороны, едва
добравшись до Трубной площади.
У Кировских ворот оказались только мы вчетвером: Устругов со своей до
хрупкости стройной девушкой - ее звали Ниной - и я с Таней,
филологом-первокурсницей, немного помешанной на стихах.
Остановились - две тесные пары друг против друга. Нина прижималась к
Устругову, спасаясь от ночной свежести. Лицо ее было бледно, и на нем
особенно ярко выделялись полудужия бровей над провалами глаз да полные,
как будто немного вывернутые губы.
Над черными деревьями бульвара, над тихими домами с распахнутыми
окнами стояла большая луна. Бледный свет ее стекал по крышам и стенам,
струился по окнам, лужицами собирался на мостовой, натертой шинами до
стеклянного блеска.
- Какая ночь! Какая ночь! - восхищенно прошептала Таня.
- Удивительная ночь, - подхватил я. - Удивительная...
Устругов не отозвался, а Нина, вздрогнув, поежилась. Помолчав
немного, Таня почти нараспев продекламировала:

Уже второй... Кругом такая тишь.
Ночь обложила небо звездной данью.
В такие вот часы встаешь и говоришь
Векам, истории и мирозданью...

После короткого ожидания аплодисментов, которые не последовали, она
повернулась к молчавшей паре.
- Вы, конечно, не любите поэзию, инженер?
- Нет, почему же, - озадаченно пробормотал Устругов. - Я люблю