"Барри Крамп. Залив " - читать интересную книгу автора

собеседником был удивительным и порой смешил до слез. Он с великим
удовольствием пил метиловый спирт из четырехгаллонных бидонов, украшенных
этикетками с черепами, костями, надписями "Не пить!" и указаниями, что
делать в том случае, если кто-нибудь случайно сделает глоток.
- Но ведь эта штука ядовита, - сказал я.
- Чепуха, - презрительно фыркнув, отрезал Энди. - В спирт никто не
осмелится подмешивать яду. В противном случае отравилась бы половина
Северной территории!
Мы поздно легли спать под навесом позади его хижины и проснулись рано
утром, окруженные собаками и облепленные мухами. Дарси и Энди были старыми
друзьями. Они уселись в тени и затеяли разговор о политике и знакомых. А мы
с Фиф решили познакомиться с окрестностями и местным населением. Энди был
единственным белым человеком. Аборигены с десятками своих собак жили на
другом берегу реки. Они переправлялись через нее в долбленках. Когда Энди
был кто-нибудь нужен, он выходил на берег и кричал во все горло. Аборигены
не знали, кого кричат, из-за расстояния и из-за того, что Энди никак не мог
запомнить их имен, хотя в лицо знал каждого. Поэтому один из них садился в
каноэ и начинал грести к Энди. Тот кричал и махал рукой, чтобы абориген или
лубра вернулись, и в каноэ садился другой... и так, пока не приходила
очередь нужного человека.
- Черт знает что за жизнь! - говорил, бывало, он, вытирая большую белую
бороду, забрызганную слюной от надсадного крика. - Секретариат по делам
туземцев забрал всех моих лучших работников.
Он усаживался в большое кресло, с королевским достоинством ожидая
прибытия вызванного аборигена.
Аборигены явно уважали старину Энди и не обращали внимания па его
крикливость. Стадо под его началом было небольшое, а требования невелики и
просты.
- Господь бог загнал меня в это проклятое место, и он обязан заботиться
обо мне! - с негодованием говорил Энди.
(Но до нас доходили слухи, что он очень боялся полиции из-за какой-то
давней провинности.)
Уинстон Черчилль был аборигеном, не развращенным цивилизацией, и делал
превосходные копья. Он знал лишь несколько английских слов, которые
употреблял неправильно, но был очень умным стариком, и вскоре мы с ним
неплохо понимали друг друга. Я остановился, чтобы посмотреть, как он
привязывает четыре проволочных крючка к древку бечевкой, пропитанной для
защиты от влаги черным воском, добытым из улья маленьких пчел, не имеющих
жала.
Он ни разу не поднял головы и не подал вида, что знает о моем
присутствии. Покончив с острогой, он стал делать новое древко из изогнутого
куска дерева "джин-ди-джинди". Он нагревал изгибы на углях костра, и, когда
палка готова была вспыхнуть, он вынимал ее из костра и терпеливо разгибал.
Это повторялось снова и снова, пока восьмифутовое древко не стало прямым,
как ружейный ствол. Затем он прорезал четыре паза для крючков, приладил и
привязал их. Обвязав тонкий конец древка, чтобы тот не расщеплялся, он
выдолбил маленькое отверстие в торце для вумеры.[6] Достав вумеру, у которой
аккуратно привязанный крокодилий зуб служил штифтом, Уинстон Черчилль с
невозмутимым лицом быстро и точно метнул копье в листья, плававшие на
мелководье.