"Джудит Крэнц. Весенняя коллекция " - читать интересную книгу автора

придумал какую-нибудь компьютерную ерунду.
Полгода она преданно горевала по Джимми, а потом стала путешествовать,
а чем еще заняться женщине в ее положении, если она не желает притворяться,
будто ее интересуют всякие дурацкие комитеты? Два летних месяца на вилле в
Кап-Феррат, сентябрь в Венеции, праздники в Нью-Йорке, после Рождества -
Сен-Мориц и, конечно же, время от времени несколько дней на ранчо в Техасе.
Она всегда оказывалась в Париже весной и осенью, во время показа
коллекций моды. Здесь-то она и повстречала Марко Ломбарди, вспомнила Пичес,
с трудом сдерживая ярость. Если бы только у нее хватило соображения
остаться в Техасе, если бы не гонялась за модными парижскими тряпками, то и
знать бы не знала о существовании этого негодяя. Вышла бы спокойно замуж за
какого-нибудь приличного человека, заказывала бы одежду на выездных
распродажах Неймана и не отличала бы Седьмую авеню от авеню Монтень.
Пичес истово старалась поддерживать свой легкомысленный облик. Она
обожала шик и в погоне за ним приглушила естественные краски своего лица,
остригла свои роскошные белокурые волосы, перестала улыбаться во весь рот и
боролась со страстью покупать то, что носят по-настоящему богатые дамы.
Шик приобрести нетрудно, надо только прислушиваться к дельным советам,
но, черт подери, она решила оставаться сексуальной до шестидесяти, нет,
лучше до шестидесяти пяти, а шик и сексуальность плохо сочетаются. Полюбит
ли ее Марко, если в ней будет больше шика? Нет, это бредовая мысль. Он мог
бы ее полюбить, если бы ей было двадцать пять или даже тридцать, а сейчас
ей оставалось лишь довольствоваться тем, что он давал ей, а именно: самым
замечательным в ее жизни сексом и бесконечным и бессмысленным итальянским
целованием рук. О господи, когда он склонял над ее рукой свою голову с
длинными кудрявыми волосами, и эти пушистые ресницы, эти приоткрытые губы,
очерченные слишком красиво для мужского лица, эта оливковая кожа... Черт
подери, ну почему он не голубой! Был бы он голубым, она могла бы трепать
его за волосы, и дразнить за то, что он слишком хорошенький, и забывать о
нем, едва он покидал бы комнату.
Но Марко вызывал в ней такое сексуальное возбуждение, которое
проходило лишь на несколько минут после их занятий любовью и еще утром,
когда она делала гимнастику. Никогда раньше она не подчинялась мужчинам,
никогда не просила их любви. Она увидела его сбегающим по лестнице у Диора
около года назад и попросила продавщицу представить их друг другу, что
было, судя по выражению лица бедной женщины, чем-то из ряда вон выходящим.
А она вдруг пригласила его на коктейль, отлично понимая, что ее гости
произведут впечатление на кого угодно, а тем более на помощника модельера.
Марко пробыл у нее всего полчаса и вел себя так спокойно и уверенно,
что наутро все приглашенные дамы звонили ей и завистливо спрашивали, где
она его нашла. Уходя, он спросил, пойдет ли она с ним как-нибудь вечером
поесть гамбургеров в "Джо Аллен".
Вот так все и началось, вспоминала Пичес, слезая с тренажера и
переходя к гантелям. Он рассказывал ей, как учился в Риме, в Академии
изобразительных искусств, как спустя несколько лет понял, что лучше
заниматься не историей архитектуры, а архитектурой человеческого тела. Он
бросил академию и пошел в ученики к Роберто Капуччи, модельеру,
малоизвестному в Америке, но очень популярному в Европе и в Японии.
- Существует всего несколько способов постройки зданий, а здания
удовлетворяют первейшую человеческую потребность - в жилье, - объяснял он