Брэнт Йенсен Фонтан Жизни Цикл “Пленники Камня” – часть 4 Северо-Запад, 2006 г. Том 118 "Конан и Фонтан Жизни"

Глава 1. «О потаенных уголках души»

Ощущения были очень странные.

Монтейро вновь очутился в одном из видений грядущего, но на этот раз ему выпала не просто роль наблюдателя. Он оказался одним из главных героев своего сновидения, в то же время он не был собой. Уж в этом он не сомневался.

Его сознание переселилось в чужое тело, чей обладатель совершал ночное путешествие по Сартосу.

Монтейро раздражала незначительность собственной личности на фоне окружающих процессов. Для начала, он не мог оказать никакого влияния на человека, глазами которого видел мир. Тот был полностью самостоятелен в своих решениях и внушению не поддавался. Не то чтобы подобное было очень надо зингарцу, но просто хотелось знать, что всегда можно взять власть в свои руки. Но и это еще не всё. Видение не оставило ему даже элементарной возможности думать. Он лишь созерцал, будучи не в силах осмыслить увиденное. Конечно, у Монтейро происходили отдельные всплески сознания, но выносить сложные суждения он был не в состоянии.

Так Монтейро трясся в неведомо чьей голове, озирался по сторонам чужими глазами, испытывал чужой страх и чужое отчаяние и через пару мгновений забывал всё это. Оставался лишь неприятный осадок в душе, что то, что он чувствует сейчас, он ощущал и прошлом.

Но наконец наступил желанный момент перемен к лучшему. Зингарец погрузился чуть более глубоко в сознание любителя ночных прогулок, одновременно заполучив назад способность анализировать текущие события. Инстинкт самосохранения, недвусмысленно намекавший на важность видения, всё-таки поборол в Монтейро ненависть и злобу, одолевавшие душу зингарца, и заставил сосредоточиться на окружающей действительности, а не пытаться взять под контроль чужое тело.

Человек находился где-то в бедняцком районе. Двигался он медленно, то и дело останавливался и озирался по сторонам, ждал чего-то, потом продолжал путешествие. Объяснялось подобное поведение очень просто. Человек боялся, сильно, очень сильно. Но он боролся со своим страхом, побеждал его и использовал. Эмоции его Монтейро чувствовал очень глубоко, хотя к мыслительным процессам доступа так и не заполучил.

Но вот вроде бы прогулка приблизилась к своему завершению. Целью её было дряхлое двухэтажное здание, едва различимое в лунном свете. Человек долго смотрел на него, укрывшись в узком переулке. Наконец он решился и совершил быструю перебежку к избранному дому.

И только он очутился внутри, как Монтейро понял, куда именно пришел человек!

В тот же миг зингарец проснулся. Посылать проклятья небесам времени не оставалось. Монтейро бесшумно поднялся с дивана и прильнул к стене у двери. Стараясь не дышать, зингарец стал ждать, когда появится ночной визитер. В то, что после столь нетривиального предупреждения гость обойдет вниманием его комнату, бывший монах решительно не верил.

И действительно, вскорости раздались шаги. Похоже, достигнув пределов дома, человек растерял часть своей осторожности и позволил себе слегка расслабиться. Это было на руку Монтейро.

Человек поднялся по лестнице, замер перед дверным проемом, словно учуял что-то неладное. Но здесь могла сработать лишь его интуиция, Монтейро не выдал себя ни единым звуком. Однако сил на сомнения у ночного гостя, похоже, уже не осталось и он, нисколько не таясь, вошел в комнату.

Монтейро, не тратя время на приветствия, предложения или угрозы, схватил незнакомца за волосы и со всей силы приложил лбом об стену. Тот попытался вывернуться из объятий зингарца, но второй и третий удары охладили его жар. Добивать гостя Монтейро не стал, лишь удостоверился, что тот потерял сознание.

После этого бывший монах подобрал с пола чудом уцелевшую лампу, что изначально находилась в правой руке гостя. К счастью, в момент столкновения зингарца и ночного визитера она находилась в погашенном состоянии, иначе пожара было не миновать. На поясе у поверженного незнакомца обнаружилось и огниво.

— Зачем тебе здесь эти вещи? – спросил Монтейро у бессознательного тела.

Оно ему не ответило.

В голове у зингарца зародилось одно нехорошее подозрение. Гость с очень большой вероятностью мог оказаться «лиловым». Тогда, скорее всего, лампа предназначалась для отправки тайных сообщений. Монтейро читал о таком способе связи. Значит, зажигать свет в комнате не безопасно, но без него тоже не обойтись. Обязательно надо рассмотреть, кого это принесла сюда нелегкая в столь поздний час. Вряд ли, видение пришло бы к нему на помощь без веских на то оснований.

Монтейро схватил тело за ноги и оттащил его в коридор, подальше от дверного проема, чтобы отблески света лампы не проникли наружу. Огонек зингарец зажег совсем слабенький, на всякий случай. Но и его хватило, чтобы различить черты лица ночного гостя.

Им оказался сам Карфот. Глава «лиловых».

«Интересно», — подумал Монтейро. Страха или волнения он не испытывал, наоборот был собран и полон решимости. – «Что ему могло здесь понадобиться в такое время? Насколько безопасно и дальше оставаться в доме?»

Еще зингарца очень сильно смущало поведение Карфота, предшествовавшее его появлению в гостях у Монтейро. К монаху вернулись все воспоминания из видения, обретя при этом стройность, четкость и протяженность. Глава «лиловых» явно от кого-то прятался. Не вязался с обликом зеленоглазого мага и тот ужас, что переполнял его существо с головы до пят.

«Хватит с меня стигийцев», — решил Монтейро. – «Я ухожу».

Но что-то остановило его. Некое неясное чувство, порыв. Его руки уже сомкнулись на горле Карфота, готовые оборвать нить жизни Хозяина Побережья. Но лишь затем, чтобы спустя мгновенье, вцепиться в одежду Карфота, дабы порвать её на веревки, которыми можно было бы спеленать руки и ноги мага. Затем зингарец приспособил к процессу нож, найденный за пазухой у «лилового», и дело пошло быстрее.

— Сет, — раздалось шипение Карфота. Маг понемногу начал приходить в сознание.

Но к этому времени он уже был надежно связан, а неподалеку от его правого глаза находился нож, который Монтейро собирался погрузить в голову «лилового» при первых признаках волшбы.

Карфот, однако, быстро оценил обстановку и к колдовству прибегать не стал.

— Если не везет, — пробормотал он, — то не везет во всем.

— Что ты здесь делаешь? – спросил «лилового» Монтейро.

— То же, что и ты, — ответил Карфот. Окружающую обстановку он уже успел изучить и сейчас внимательно вглядывался в лицо зингарца. Еще изредка бросал взгляды на лампу. – Прячусь. Так что лучше убери свет. Надежней будет.

Зингарец ударил «лилового» по лицу тыльной стороной ладони. Не сильно, но ощутимо.

— Не дерзи мне, — приказал он. – И не пытайся обмануть. Для тебя это может плохо закончиться.

— Знаю, — усмехнулся стигиец. – Уже наслышан о твоих похождениях.

Теперь Монтейро нанес два удара.

— Больше предупреждений не будет, — сказал зингарец.

— Хорошо, — согласился зеленоглазый. – Я всё понял.

— От кого ты прятался? – спросил Монтейро.

— От своих же, — ответил Карфот и пояснил. – От «лиловых». Против меня выдвинули ложное обвинение в краже артефактов из сокровищницы поместья. Сфабриковано оно качественно. Большинство «лиловых» поверило в эту обманку, и сейчас они охотятся за мной.

— У тебя остались союзники? – поинтересовался Монтейро. Если зеленоглазый назовет имя Рашила, он не жилец. Лучше будет поскорее порвать ниточку, связывающую его с Хозяевами. Карфот и толстый офирец – это те два человека, которым большего всего известно о договоре с митрианцем по имени Монтейро. Остальные о нем если и вспомнят, то в третью очередь.

— Мало, — признался маг. – Все высшие чины наверняка уже переметнулись на сторону Арзареса. Лично мне верны от силы человек пятнадцать, но связаться с ними не получится. Благодаря тебе.

Монтейро занес руку для удара, но наносить его не стал. Дал зеленоглазому возможность объясниться.

— Так получилось, — сказал Карфот, — что это место, помимо прочего еще и та точка, в которой может назначить встречу своим товарищам человек, попавший в ситуацию, вроде моей. За окнами этого дома следили. Я должен был подать серию сигналов с помощью лампы и сделать это некоторое время назад.

— Ты так уверен, что не успел? — удивился Монтейро.

— Я и так опаздывал, — ответил маг. – Поспевал к самому концу означенного срока. Потому осторожность и утратил. Теперь с моими людьми мне до следующей ночи не связаться.

— Если я дам тебе такой шанс, — сказал зингарец.

— Думаю, мы сумеем договориться, — уверенно произнес Карфот. – Ты ведь хочешь жить? Лично я – хочу.

— Угрожаешь? – спросил Монтейро и приблизил лезвие ножа к глазу «лилового».

Тот и бровью не повел.

— Нет, — ответил он. – Просто желаю сообщить, что завтра на тебя устроят настоящую охоту. Митрианцы преодолеют робость и обратятся к Хозяевам с официальной просьбой о твоей поимке. Им не откажут. Но выдавать тебя монахам никто не будет. Ты умрешь, и вместе с тобой на Серые Равнины отправится тайна нашего маленького соглашения. Поиски начали бы уже сегодня, но Рашилу и другим посвященным нужен повод для выделения на это предприятие значительных сил.

— Звучит реалистично, — согласился Монтейро, — но может быть и выдумкой.

— Рискни и проверь, — посоветовал Карфот.

Наказания за дерзость не последовало. Зингарец успел убедиться в тщетности своих усилий в деле перевоспитания мага.

— Если сохранишь мне жизнь, — продолжал зеленоглазый, — я проведу тебя мимо патрулей и помогу покинуть город.

— Первая часть предложения меня заинтересовала, — сказал зингарец. – Вторая – нет. У меня есть еще дела в Сартосе, но проводник мне и впрямь может понадобиться. Я должен отыскать одного человека. После того, как я встречусь с ним, ты сможешь отправиться на все четыре стороны. Устраивает? Думаю, да. Выбора у тебя нет.

— Я согласен, — Карфот не стал спорить.

— Теперь подумаем, — сказал Монтейро, — как обеспечить твою преданность. Помню, ты читал мне лекции о служении богам. Думаю, если ты поклянешься Сетом, это даст мне некоторые гарантии.

— Даст, — ответил «лиловый».

— Клянись, что не причинишь мне вреда, — начал диктовать Монтейро, — и что будешь строго придерживать установленных договоренностей и оберегать мою жизнь.

Карфот повторил слова зингарца, присовокупив к ним имя Сета.

— И еще, — сказал Монтейро, — поклянись не прибегать в течение следующего дня к помощи магии. Так будет надежнее. Не хочу тебя недооценивать.

— Это заметно усложнит наше положение, — попытался оспорить предложение Карфот. – Я не смогу навести даже элементарных личин. Какой тебе вред от моей магии?

— Не спорь, — скрипнул зубами зингарец. – Условия здесь ставлю я.

— Хорошо, — сказал «лиловый». – Клянусь именем Сета не колдовать следующие двадцать четыре колокола! Теперь всё?

— Нет, — ответил Монтейро. – Теперь обязательство не сходить с этого места, пока я тебя об этом не попрошу. Мне непременно нужно поспать, и я не желаю, чтобы ты в это время сбежал.

Карфот выругался, но просьбу исполнил.

Больше для Монтейро он интереса не представлял. В данный конкретный момент. Куда важнее было посетить иллюзорный мир с осязаемой темнотой. И он отправился спать.

Воспоминаний о каких-либо сновидениях в голове зингарца на утро не обнаружилось. Однако он ощущал, что теперь способен преодолеть весь путь до незнакомца из синего огонька.

«Хорошо, что удалось заручиться поддержкой Карфота», — подумал Монтейро. – «Без него я бы, скорее всего, очень быстро попался в лапы «лиловых».

— Долго спишь, — попрекнул его зеленоглазый.

Этим утром он смотрелся более уверенным в своих силах.

— Привычка, — ответил Монтейро и лишь спустя мгновение понял, что сказал глупость. Служителям Митры надлежало вставать с рассветом.

Карфот улыбнулся уголком губ. Нехорошо так, с нескрываемой иронией. Похоже, он много успел переосмыслить за эту ночь.

— Ты не забыл о нашей договоренности? – поинтересовался у него Монтейро.

— Я поклялся, — напомнил Карфот. – Можешь не беспокоиться на свой счет. Твою жизнь сегодня я буду оберегать изо всех сил. К чему торопиться? Согласившись отречься от своего бога, ты вынес сам себе смертный приговор. Митра исполнит его, когда сочтет нужным, и я не буду вмешиваться в его промысел.

— Не боишься, что я убью тебя? – спросил Монтейро, положив ладонь на рукоятку ножа.

Бывший монах всерьез задумался, а не пустить ли его, и в самом деле, в ход.

— Я уже мертв, — усмехнулся зеленоглазый. – В этом отношении я ничем не лучше тебя. Мои шансы на спасение равны нулю. Рано или поздно «лиловые» поймают меня. Даже если Арзарес решится казнить всю верхушку тайной службы, всё равно даже среди второго эшелона отыщется немало толковых людей, способных правильно организовать мои поиски. В лучшем случае у меня в запасе два-три дня.

— Неужели не хватит сил, — спросил зингарец, — убедить Хозяев в своей невиновности?

— Арзарес не предоставит мне такой возможности, — ответил Карфот. – Он не позволит мне живым добраться до Карун-Ра или до Биреса. Нельзя его недооценивать, я уже допустил эту ошибку и теперь расплачиваюсь. Никогда бы не подумал, что он сумеет организовать это похищение да так, чтобы сомнений в моей виновности ни у кого не осталось.

— И что из всего этого следует? — руки с ножа Монтейро не убирал. Стигиец, каким он стал, мог быть для него опасен.

— Я собираюсь поквитаться, — сказал Карфот. – Начну с того, что уведу тебя из-под носа у «лиловых». Пусть Арзарес себе голову поломает, как не позволить правде о договоре с митрианцем выплыть на поверхность. Потом еще чего-нибудь придумаю. Узнаю, кто активней всех под меня копал, и отправлю их на Серые Равнины.

— Как всё-таки переменчива судьба! – озвучил зингарец мысль, возникшую во время рассказа стигийца. – Сначала кажется, что ты король мира, а через мгновение жизнь твоя не стоит и гроша.

— Полностью согласен! – расхохотался зеленоглазый маг. – Посмотреть хотя бы на тебя. От проклятья ты обрел спасенье, а вот от внутреннего безумия не уберегся.

— Я не сумасшедший, — произнес зингарец с громадной внутренней убежденностью. – Ты ошибаешься, «лиловый». Всё, что произошло со мной вчера, всего лишь недоразумение.

— Есть много видов помутнения рассудка, — продолжал Карфот. – Ты вовсе не обязан ходить по улицам и приставать ко всем с нелепыми предсказаниями о скором конце света или пускать слюни себе на рубаху. Главное это то, что гибнет твоя личность. Внешние проявления не столь важны, хоть и любопытны. Поверь мне, зингарец, ты стал совершенно другим человеком. Прежний Монтейро умер, его разум не выдержал переживаний. А быть может это Митра постарался, не исключаю такого варианта. И теперь…

— Заткнись! – бывший монах в два шага преодолел расстояние до стигийца и приставил кинжал тому к горлу. Зубы зингарца были сжаты в оскале, подобном звериному. В глазах читался страх.

Монтейро чувствовал, что маг говорит правду. На смену его старой личности приходила новая, и он ничего не мог с этим поделать.

«Чушь!» — мысленно воскликнул зингарец и в отчаянье замотал головой. – «Всё со мной в порядке. Просто переволновался».

— Кто тот человек, которого мы собираемся искать? — Карфот, казалось, не замечал кинжала. – Ты его знаешь?

Сам того не желая, зеленоглазый маг даровал зингарцу желанное успокоение. Монтейро вернулся воспоминаниями к огоньку, сиявшему во тьме. Этой ночью он преодолел весь путь. Так и днем он отыщет того человека, и тогда всё будет, как прежде. Нет, Карфот не прав – Монтейро жив! Ему тяжело, но он обязательно справится и обретет спасение.

— Не твоё дело, — мрачно ответил Монтейро. Кинжал он засунул за пояс. Больше нельзя позволять этому стигийцу выводить себя из равновесия.

— Где его искать, — сказал Карфот, — я так полагаю, ты мне тоже не скажешь?

— Оставь свои намеки, — в голосе зингарца явственно чувствовалась угроза. – Я не гоняюсь за фантомом, рожденным моим болезненным сознанием. Однако приводить доказательства и убеждать тебя в чем-либо я не намерен. Просто запомни: еще один такой выпад, и ты покойник.

Карфот ничего не ответил, лишь кивнул головой. Монтейро показалось, что сделал он это, чтобы скрыть свою извечную ехидную ухмылку.

— Достаточно бессмысленного словоблудства, — сказал зингарец. – Отправляемся в путь, я укажу направление.

— Не спеши, — попридержал его порыв зеленоглазый. – Выйти в город без подготовки значит передать себя в руки моих бывших подчиненных. Магией ты мне запретил пользоваться, но к счастью у меня кое-что припасено на случай вроде этого.

Монтейро ждал продолжения. По тону стигийца он понял, что время шуток и острот прошло. Карфот сейчас вполне серьезен.

— Одолжи мне ножичек, — сказал маг. Зингарец после небольшой паузы протянул ему кинжал. «Лиловый» подошел к дивану, на котором провел эту ночь Монтейро, и аккуратно вскрыл лезвием обшивку. Внутри под слоем соломы обнаружился целый ворох одежды. – Сейчас подберем пару вещичек понеприметней для меня и что-нибудь яркое для тебя.

— Зачем яркое? – не понял Монтейро.

— Ты свою рожу когда последний раз видел? – и вновь Карфоту не удалось скрыть иронии. – Со времени нашего знакомства она претерпела значительные изменения. Узнать тебя, конечно, можно, но с трудом. А словесным портретам ты вообще практически полностью соответствовать перестал.

— Отчего это? – со страхом спросил зингарец. Хоть он сердцем и чувствовал, что всё происходит так, как должно происходить, но головой понимал, что это ненормально.

— Причин много может быть, — холодно ответил Карфот. Монтейро показалось, что стигиец и впрямь воспринимает его как ходячего покойника. – Я думаю изменения во внешности связаны с тем же, что вызвало помутнение твоего рассудка. Впрочем, ты просил не затрагивать эту тему.

Тут стигиец как-то странно воззрился на Монтейро. Тот от удивления даже шаг назад сделал, но потом взял себя в руки и вернулся на оставленную позицию.

— А ведь ты мне кого-то напоминаешь, — объяснился «лиловый». – До боли знакомая рожа, но никак не могу вспомнить, где её видел. Обычно со мной такого не случается. Странно…

— Не думаю, что это сейчас так важно, — сказал Монтейро.

— Ты прав, — неожиданно быстро согласился Карфот. – Вернемся к теме одежды. Наряд тебе следует подбирать, исходя из того, что опознать теперь тебя можно, только если долго к тебе приглядываться. На блистающего модной рубахой щеголя внимание редкий «лиловый» обратит. Со мной же картина обратная. Я затеряться смогу, слившись с окружающим пейзажем.

— На моем фоне не получится, — резонно заметил Монтейро.

— Разумеется! – принял довод зеленоглазый. – Но нам и не обязательно всё время находиться вместе. Ты будешь двигаться чуть впереди, я сзади. Если тебе удастся миновать дозор, то и я спокойненько мимо него проскользну. В случае же опасности приду тебе на выручку. Либо словом, либо кинжалом. Надеюсь, ты мне его оставишь. Так пользы будет больше.

— Хорошо, — ответил зингарец. Клятве «лилового» он верил.

Примерно треть колокола Карфот занимался подбором надлежащей одежды. На себя четыре рубахи и две пары штанов успел примерить, а на зингарца так вообще в два раза больше. Тот держался из последних сил, но держался. Когда с нарядами было покончено, «лиловый» приступил к преобразованию собственного лица, посредством хранившихся по соседству с тряпками кремов, порошков и прочих красителей. Монтейро решили к наложению грима не привлекать. От добра — добра не ищут, тот и так на себя прежнего слабо походил.

— Всё-таки очень у тебя лицо знакомое, — вздыхал стигиец.

— Может, хватит? – попросил его Монтейро.

— Хорошо, — кивнул «лиловый». – С подготовкой покончено, пора приступать к активным действиям.

На улицу первым вышел Карфот. Убедившись, что всё в порядке и заслонов поблизости не наблюдается, подал знак зингарцу, чтобы тот к нему присоединялся.

Дальше двигались по согласованному в доме плану. Впереди шел Монтейро. Не скрываясь, важно, по середине улицы. Пытался соответствовать образу. Карфот предупреждал зингарца, чтобы тот не волновался, если его остановят «лиловые». Это даже к лучшему, говорил он, вступить в контакт всё равно придется и лучше раньше, чем позже.

Несколько раз Монтейро оборачивался, хоть Карфот и умолял его этого не делать. Стигийца позади видно не было. Мало того, зингарец не мог разглядеть даже следов, как-то указывающих на его присутствие. В душу Монтейро закрадывались сомнения, уж не дал ли «лиловый» деру, однако бывший монах неизменно себя одергивал, вспоминая о принесенной клятве и том, что его случайный товарищ истинный мастер своего дела. Он где-то здесь, просто прячется. Очень хорошо прячется.

Карфот напомнил о себе, когда Монтейро уже приближался к границе бедняцкого района

— Монтейро, — раздался шепот из окна полуразвалившегося дома. Голос принадлежал стигийцу. – Лезь сюда.

Зингарец не стал понимать совет буквально и вошел через дверь.

— Смотри, кого я заловил, — похвастался Карфот, указывая мыском на двух избитых бессознательных людей. – Молодчики эти тебя пропустили, а вот я от соблазна вызвать их на откровенный разговор не удержался. Тем более место подходящее, домов пустующих полно.

— Уже поговорили? – спросил Монтейро.

Сказать по правде, его захваченные «лиловые» не сильно интересовали. В сознании зингарца начал вырисовываться путь, открывшийся ему этой ночью. Он уже находился на грани перемещения в иллюзорный мир, чувствовал его соприкосновение с реальностью. Еще один шаг, и он уже там.

Но Монтейро помнил и об осторожности. Чудо, что вчера он не лишился жизни из-за своей нерассудительности. Повторять прошлые свои ошибки зингарец не собирался. Он будет держать себя в руках, сколь бы не был велик соблазн махнуть рукой на всё и устремиться навстречу иллюзии.

— Нет, — сказал Карфот и, прислонив одного из пленников к стене, стал отвешивать ему пощечины. Тот застонал и начал медленно приходить в себя. – Решил дождаться тебя. Послушай, что скажут. Лишним не будет.

— Пожалуй, — ответил Монтейро.

Зеленоглазый окатил пленника водой из отобранной у него же фляги. «Лиловый» фыркнул и очнулся окончательно.

— Признаешь, ублюдок? – поинтересовался у него Карфот.

Пленник попытался ответить, но вместо слов изо рта пошла кровавая слюна вперемешку с осколками зубов. Карфот протянул ему флягу и велел «промыть свою поганую пасть».

— Теперь говорить можешь? – спросил зеленоглазый по завершению процедуры.

— Да, — сказал пленный.

— Вот и отлично, — порадовался маг. – Сейчас и расскажешь нам с другом-митрианцем о последних полученных приказах. И, вообще, новостями поделишься.

— В живых оставишь? – с надеждой спросил «лиловый».

— Ишь ты, размечтался! – хмыкнул Карфот. – Что-то я не помню тебя среди моих ближайших сподвижников, а это, дружок, уже смертный приговор. Ты же сразу о случившемся докладываться побежишь. К чему мне свидетели? А вот легкую смерть я тебе пообещать могу. Это если всё честно расскажешь. Если нет, придется помучиться. Веришь, что я могу заставить тебя боль испытывать, или тебе пример нужен?

— Верю, — дрожащими губами произнес пленник. Страх его перед бывшим начальником, казалось, был столь велик, что парень готов был расплакаться.

— Значит, беседа состоится? – уточнил Карфот.

— Состоится, — вновь односложно ответил пленник.

— Что же ты так немногословен? – зеленоглазый маг тоже обратил внимание на этот момент. – Мне это очень не нравится. Ведь тебе предстоит подробно поведать мне обо всем. Ну-ка, соберись.

После этих слов Карфот улыбнулся и стал выжидающе смотреть на парня.

— Я буду говорить так, — сказал тот, отводя глаза, — как вы того пожелаете.

— Знаешь, — продолжал Карфот. – Еще мне не нравится нездоровое дрожание твоего голоска.

Пленник сжал зубы, попытался сконцентрироваться. Монтейро, однако, подозревал, что ему сейчас ни что не поможет избавиться от предательской дрожи.

— Ладно, — сказал зеленоглазый, — потерплю. Но на твоей участи это с положительной стороны не отразится.

— Я жить хочу, — взмолился парень.

В этот момент зашевелился второй пленник. Карфот схватил его за волосы и приложил головой об пол, не очень сильно, чтобы не прикончить ненароком.

— Давай, не будем терять время не глупости, — обратился он к допрашиваемому. – Не принуждай меня к излишней жестокости. Отвечай, какие перестановки произошли в руководстве!

— За главного теперь Арзарес, — ответил парень. Ему вроде бы удалось слегка успокоиться. – Приказы исходят непосредственно от него. Он завязал всю службу непосредственно на себя, устранил все промежуточные звенья, какие только мог.

Карфот нехорошо посмотрел на пленника, затем схватил его правую руку, прижал её к полу и коротким движением ножа отрубил мизинец и безымянный палец.

Несчастный парень заорал. Из глаз брызнули слезы.

— За преданность надо платить, — сказал ему зеленоглазый. – Но не надейся, это всего лишь предупреждение, напоминание о цене. Ты понял меня?

— Понял, — процедил сквозь зубы пленник. Ненависть ненадолго одолела в нем страх.

— Злишься, ублюдок? – спросил Карфот. – Считаешь себя невинно обиженным? А теперь представь каково мне. Я жизнь своему служению посвятил, а меня предали, с грязью смешали. Как я должен со своими врагами поступать? Или с их пособниками, вроде тебя?

Монтейро внезапно понял, что всё это зеленоглазый говорит для себя. Оправдаться перед собой пытается или ненависть распалить, а быть может и то, и другое. Жалко «лиловому» паренька, но обида всё ж сильнее. Или нет?

Вновь зингарца посетила мысль, что Карфот может быть для него опасен. Предать он не предаст, но в самый неподходящий момент может поддаться сомнениям и тем самым погубит и себя, и Монтейро.

И тут же поколебалось равновесие окружающего мира, исчезли ориентиры. Темнота, огонек, человек, иллюзорный мир — они долго ждали, и вот наконец получили свой шанс. Монтейро ощутил, как преображается реальность. Звуки, запахи, цвета – всё становилось иным.

«Нет!» — мысленно осек себя зингарец – «Рано, еще рано. Я должен держаться, иначе мне не дойти. Один, без Карфота, я не справлюсь, меня непременно схватят. А это конец».

Тогда иллюзорность отступила. Не исчезла, а просто отошла в тень и застыла там в ожидании.

Из-за этой внутренней борьбы Монтейро упустил часть разговора Карфота с его бывшим подчиненным. Но похоже, что ничего важного. Сейчас «лиловый» перечислял имена и посты.

— Что с Рашилом? – спросил Карфот, когда парень закончил со списком назначенцев. – Он перебежал к Арзаресу?

— На словах – да, — ответил пленный «лиловый». – Как на самом деле, никто не знает.

Монтейро думал, что зеленоглазый сейчас сотворит очередное членовредительство, но тот лишь расхохотался. Добродушно.

— С ним всегда так, — сказал он. – Загадочный человек, но работник хороший.

Тут Карфот запнулся. Видимо, хотел еще что-то сказать о своей службе, но поймал себя на мысли, что всё это в прошлом. И загрустил. И замолчал.

— Это неправда? – нарушил тишину пленник. На искалеченную руку он старался не смотреть. – Та кража, в которой вас обвинили?

— Нет, конечно, — рявкнул Карфот.

— Вернитесь тогда в поместье, — убежденно произнес парень. – Карун-Ра во всем разберется, виновных найдут и накажут.

Зеленоглазый маг не отвечал, думал. Глядел при этом куда-то в пустоту и вздыхал изредка, словно давая понять окружающим, что еще жив.

А иллюзорная реальность покинула своё убежище и изготовилась к очередной атаке. Монтейро понял, что не сможет её отразить. В его силах лишь было отодвинуть срок окончательного погружения в иллюзорный мир. И то ненадолго, уже сейчас он видел огни призрачного океана бытия.

— Не могу, — сказал Карфот. – Не пройду, не пробьюсь, не сумею. Только лишу себя возможности отомстить. Лучше уж так, как сейчас.

— Но почему?! – воскликнул пленник.

За свою горячность он расплатился еще одним пальцем.

Его вопль ненадолго вернул Монтейро в привычный мир. Но вот минуло несколько мгновений, и вместо рыдающего юноши возник язык алого пламени. Хорошо хоть внутри просматривались контуры искалеченного «лилового». И способности воспринимать речь зингарец пока не потерял.

— Не пытайся заговорить мне зубы, — предупредил пленника Карфот.

— Я ничего не пытаюсь, — сквозь слезы произнес парень. Нож, вновь приставленный к руке, заставил его завершить на этом фразу.

— Теперь поговорим о приказах, — предложил Карфот.

— Вас велено доставить в поместье, — ответил пленник, — живым или мертвым. Предпочтительно, живым.

— Как и ожидалось, — сказал зеленоглазый маг. – Какие-нибудь дополнения были? Полуофициальные.

— Нет, — покачал было головой парень, а потом добавил. – Только степень опасности Арзарес назначил шестую.

Карфота проняло. Он даже присвистнул.

— Ничего себе! – восхитился он и пояснил для Монтейро. – Магу уровня Тот-Амона и то определили бы только пятую. И как они меня живым брать собирались?

Пленный «лиловый» хотел попытаться ответить, но потом сообразил, что вопрос риторический.

— А с митрианцем что? – поинтересовался Карфот.

— С каким? – дрожащим голосом произнес пленник, полагавший, что за недогадливость его накажут.

Но Карфот решил проявить терпение.

— С этим, — сказал он и указал на Монтейро.

Парень вылупился на зингарца полными страха глазами. Смотрел долго, но узнавание во взгляде так и не промелькнуло.

— И что с ним не так? – решился еще на одну отчаянную реплику пленник.

Эффект вышел, однако, обратный тому, который он ожидал. Карфот расплылся в довольной улыбке.

— Так и не понял, кто перед тобой? – спросил он.

Парень замотал головой из стороны в сторону. Произнести в слух еще одно отрицание сил уже не оставалось.

— Монтейро, — обратился к «лиловому» Карфот, — это имя тебе что-нибудь говорит?

Вместо ответа парень обернулся к зингарцу, и теперь чувствовалось, что он сумел соотнести описание Монтейро с представшим перед ним человеком.

— Его не узнать, — не удержался от восклицания пленник. – Магия?

— Нет, — не счел нужным врать смертнику зеленоглазый. – Он тебе никого, кстати, не напоминает?

— Не знаю, — ответил «лиловый». – Черты лица чуть более стигийские, что ли, чем на портрете, который нам показывали. Больше ничего сказать не могу. С ним нам приказали не церемониться, живым даже и не пытаться брать. Разве что в темный уголок отвести, где прикончить сподручнее.

— Чьё именно распоряжение? – спросил Карфот.

— Рашила, — сказал пленник, — но Арзарес одобрил.

— Куда уж без него! – фыркнул зеленоглазый.

Иллюзия отвоевывала для себя всё новые и новые участки в мироощущении Монтейро. Чтобы сохранить хоть минимальный контроль над своим рассудком, зингарцу пришлось сосредоточить почти всё своё внимание на внутренней борьбе. Он слышал, как Карфот о чем-то спрашивал пленника, слышал ответы на вопросы, но всё это представлялось ему лишь бессмысленным набором звуков.

Вскоре начались проблемы и со зрительными образами. Фигуры, облаченные в языки пламени, постепенно утрачивали четкость. Последним, что Монтейро удалось различить, было то, как Карфот лишал жизни своего бывшего подчиненного. Зеленоглазый маг сдержал обещание. Он нанес смертельный удар в тот момент, когда парень этого не ожидал. Он не успел ничего понять, да и практически ничего не почувствовал. Пламя его жизни опало очень ровно. На зингарца в этот миг снизошло некое необъяснимое умиротворение.

Очертания реальности таяли теперь с невероятной скоростью. Монтейро понял, что продолжать схватку бессмысленно. Иллюзия гнала его к человеку из грез, не оставляя иного выбора, кроме как следовать зову. И он смирился.

Монтейро отступил на шаг от пламени, бывшего Карфотом, что склонилось над пламенем пленника. Призрачный мир словно почувствовал готовность зингарца сотрудничать и предоставил ему маленькую поблажку. К Монтейро частично вернулся слух. Он смог различить интонации Карфота, допрашивающего второго «лилового». Зеленоглазый был разгневан, этот пленник оказался более стойким. О Монтейро бывший глава тайной службы, похоже, и думать забыл. Тогда зингарец продолжил своё движение к выходу из дома.

Оказавшись на улице, Монтейро не смог сдержать восхищенного вздоха. Мир превратился в мириады сверкающих огней. Часть из них сохраняла неподвижность, другие выделывали в воздухе самые невообразимые пируэты. Звуки, окружавшие в тот миг Монтейро, не были звуками человеческого мира. Голоса исходили отовсюду и ниоткуда одновременно. Они пели, смеялись, плакали, щебетали, жужжали и не делали ничего из вышеперечисленного. Для описания происходящего просто не нашлось бы слов ни в одном из человеческих языков.

Монтейро не решался сдвинуться с места, боясь обрушить это великолепие. И тогда иллюзия сама выстроила для него путь, по которому зингарцу надлежало следовать. Тысяча оранжевых и красных огоньков сорвалась с небес, чтобы пасть под ноги бывшему монаху, образовать для него дорогу, ведущую к человеку, что так долго его ждал.

Течение времени в иллюзорном мире ощущалось иначе. Привычные ориентиры отсутствовали. Лишь наблюдая за перемещениями языков пламени, что в реальности были людьми, можно было отслеживать скорость временного потока. Потеряв зрение, слух, обоняние и осязание, Монтейро вернул себе свою волю. Он осознано следовал на зов человека из грез. Он помнил, что может не дойти, если не будет соблюдать осторожность.

Зингарец соизмерял свой шаг по дорожке из огней с тем, как двигались другие люди. Он старательно избегал их крупных скоплений, но и не шарахался в сторону от каждого встречного. Проблем не возникало, и Монтейро уверился в мысли, что подобная тактика принесет ему успех.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. К Монтейро начали постепенно возвращаться утраченные чувства, хотя никаких видимых предпосылок для этого не имелось. Зингарец точно знал, что цель путешествия еще достаточно далека, преодолел он только две третьих пути.

«Значит что-то другое», — насторожился Монтейро. – «Иллюзия сегодня более живая, чем вчера. С неё сталось бы и предупредить об опасности».

Если это действительно так, то впереди таится нечто серьезное. Мелких поводов для волнения во время путешествия наверняка набралось с два десятка, но мир ради них не менялся.

Однако постепенно первоначальное волнение начало сходить на нет. В Монтейро укрепилась вера в то, что иллюзия не просто укажет ему на опасность, но и поможет её преодолеть.

Каждый следующий шаг зингарца был шагом из мира призрачных огней в мир реальный. Уже не языки пламени шествовали навстречу Монтейро, а погрязшие в повседневных делах и заботах жители Сартоса. Под ногами уже не устилалось переливающаяся красками дорожка, но чувство направления, к счастью, не исчезло.

Подсказала ли ему иллюзия, на кого следует обратить внимание, или он сам не сплоховал, зингарец так и разобрался. Очевидным было лишь то, что трое «лиловых», находившихся от него шагах в десяти, готовились отправить его на Серые Равнины. Таиться они не собирались. Мечи всех троих уже покинули ножны.

Самый высокий из троицы первым сделал шаг навстречу зингарцу.

Мотнейро хотел испугаться, но не успел.

Сознание его раздвоилось, а время стало двигаться со скоростью черепахи.

Первый Монтейро сделал шаг вперед, навстречу своему противнику.

Второй, поразившись происходящему, повторил его маневр.

Стигиец на миг замер, удивленный тем, что безоружный человек не стремится уклониться от боя, но потом продолжил наступление.

Первый Монтейро сблизился с ним, плюнул в глаза и попытался сбить с ног. «Лиловый» успел отскочить и нанес колющий удар мечом. Он достиг цели. Первый Монтейро свалился пораженный в сердце у ног своего противника.

Второй Монтейро внимательно наблюдал за схваткой. Конечно, он мог и не повторять не принесшей успеха подсечки, но предпочел рискнуть. Вновь стигиец увернулся и вновь атаковал колющим ударом. Но на этот раз он пришелся в пустоту. Ускользнувший в последний момент от разящей стали, второй Монтейро ударил своего противника кулаком по носу. Тонкая косточка хрустнула внутри черепа стигийца и пробила его мозг. Второй Монтейро усмехнулся. Он впервые применил этот прием на практике, до этого ему удавалось лишь лицезреть его.

Следующий «лиловый» двинулся на встречу бывшему монаху, желая исполнить приказ и отомстить за своего товарища. Третий стигиец замер в нерешительности. Зингарец чувствовал его страх и радовался ему. Атакуй они вдвоем у них еще оставались бы шансы, а так…

Первый Монтейро, что ожил сразу же после смерти своего палача, вынул меч из руки мертвеца и вступил в сражение с «лиловым». Стигиец оказался превосходным фехтовальщиком. Меч воистину был продолжением его руки. Первый Монтейро держался достойно, но недолго. Слишком уж неравными были силы.

Второй Монтейро предпочел не рисковать. Этот противник был опасен. Зингарец помнил все движения меча «лилового», но ему хватило бы и одного. Того, которым он отвел первый удар его предшественника. Достаточно было направить меч чуть-чуть левее, и вот уже второй стигиец спешит на свидание к Нергалу.

Последний «лиловый» всё-таки решился напасть. Следовало отдать ему должное, он был быстр. Стигиец оказался рядом с Монтейро, когда тот доставал меч из груди его товарища.

Не тратя времени на подготовку, слуга Хозяев с ходу сделал выпад. Первый Монтейро чудом успел увернуться от клинка. Тут же на него обрушился рубящий удар сверху. Блок. Слева. Нырок в сторону и попытка контратаковать. Но стигиец читает этот маневр и легко ускользает от меча зингарца. Первому Монтейро приходится несладко, но не потому что «лиловый» хороший фехтовальщик, его предшественник был куда мастеровитее. Всё дело в том, что зингарец сам стал невероятно тяжело двигаться. Он был столь медлителен, что кажется, будто стигиец порхает вокруг него, как невесомый мотылек. Умер первый Монтейро в тот момент, когда второй понял, что видит перед собой искаженную картину боя, которой повториться не суждено. Он будет действовать иначе, равно как и его противник.

Второй, и теперь уже единственный Монтейро, постарался достать стигийца первым же ударом после его выпада. Но тот успел закрыться. Он действовал в том же стиле, что и против первого Монтейро, но всё же чуть-чуть иначе. Предположение об искажении оказалось верным. Теперь оставалось только сражаться самому или умереть. Второй вариант представлялся Монтейро куда более вероятным, и он начал паниковать. Так не должно было закончиться!

«Лиловый» почувствовал, что с его противником что-то не так и усилил натиск. Дважды его меч ранил зингарца, но не сильно. Монтейро даже не замечал этих порезов. Он изо всех сил старался вернуть к жизни своего двойника. Лишь с ним он связывал надежды на спасения. Однако все усилия были тщетны. Меч стигийца всё ближе и ближе подбирался к своей цели. Тогда Монтейро понял, что конец неизбежен. Он проиграл. Еще два-три удара он отведет, а потом смерть.

Но вдруг ни с того, ни с сего стигиец начал медленно оседать на землю. Не сразу Монтейро различил торчащий из его живота стальной кончик кинжала. В последний момент Карфот успел придти ему на выручку.

— Скорее, уходим! – крикнул зеленоглазый. – Сейчас сюда «лиловые» со всего города сбегутся!

Не давая времени ответить, Карфот схватил Монтейро за руку и поволок в один из переулков. Потом они пробежали шагов двадцать по параллельной улице, чтобы затем, протиснувшись в щель между домами, выйти в переплетение дворов, засаженных абрикосовыми деревьями.

Ни на миг Карфот не позволял Монтейро сбавить темп. Погони не было не видно и не слышно, но это не означало, что её нет. Зингарец это прекрасно понимал, а потому тупо следовал за зеленоглазым, полагая, что тому лучше знать, где можно спрятаться.

Миновав сад, пару улиц, пробежавшись по крыше сарая, Карфот и Монтейро наконец укрылись в старом бревенчатом курятнике. Вонь здесь стояла невыносимая, да и бесконечное кудахтанье действовало на нервы.

— Вроде оторвались, — сказал Карфот, отдышавшись. – Вряд ли они станут тебя здесь искать, а меня, надеюсь, опознать не успели.

— Я должен тебя поблагодарить, — признал Монтейро. – Ты спас мне жизнь.

— Расскажи, что с тобой произошло, — попросил зеленоглазый. Из его голоса напрочь исчезло привычное ехидство. Наоборот, ощущалось некое благоволение, – после того, как ты исчез.

Монтейро собирался послать Карфота с его просьбами Нергалу прислуживать, но передумал. Маг спас ему жизнь, почему бы не проявить к нему великодушие.

— Это вроде одного из тех видений, — сказал Монтейро, — вызванных митрианским проклятьем. И всё-таки нечто иное. Во сне я вижу темноту, а в ней того человека, которого стремлюсь отыскать. Чтобы найти его в реальности, я должен был найти его и во тьме. Сегодня ночью мне удалось это сделать, и путь открылся передо мной. В том доме, куда ты завел «лиловых» на меня накатило непреодолимое желание немедля отправиться в дорогу. Мое зрение изменилось. И слух. Наш мир стал для меня подобен тьме, в которой я следовал по дороге из красных и оранжевых огоньков, а потом я встретился с этими тремя и…

— Постой, — перебил его Карфот. – А то, что происходило до этого?

— И что же происходило до этого? – не понял Монтейро.

— Ты не знаешь? – изумился зеленоглазый.

Конечно, его удивление могло оказаться и деланным, но ситуация слабо располагала к розыгрышу спектаклей.

— Рассказывай, — то ли приказал, то ли попросил Монтейро.

— Когда я прикончил первого пленника, — сказал Карфот, — то обернулся посмотреть, как ты на это отреагировал. Мне еще тогда насторожиться стоило. Взгляд у тебя совершенно пустой был, но я решил, что так даже лучше – не станешь в наш разговор вмешиваться. А потом я этой самой беседой чересчур увлекся, парень крепкий оказался да еще смекнул, что я магией почему-то не пользоваться не могу. Долго он держался, но я ему в конце концов язык развязал. Самое обидное, ничего нового он мне не рассказал. И тут выясняется, что тебя к тому моменту уже и след простыл. Какими я словами тогда себя только не крыл?! Но, как выяснялось, напрасно. Буквально через пару кварталов я тебя нагнал. Двигался ты, похоже, по первости совсем не быстро или заплутал в темноте своей. Сначала хотел тебя окликнуть, но потом передумал. Решил проследить, вдруг тебя магией заманивают. Тут мне вспомнилось, что клятвы не определять наличие волшбы ты с меня не брал. Процесс этот не на магии основан, а на определенных способностях человеческого сознания, развитых при помощи регулярных тренировок.

— Зря я скупился в формулировках, — посетовал Монтейро, хотя особого сожаления в голосе не слышалось.

— Зря ты на магию запрет наложил! – ответил Карфот. – Сейчас бы мои способности нам обоим очень сильно бы пригодились. Когда я твою ауру проверил, меня чуть удар не хватил. Вокруг тебя образовалось сильнейшее магическое поле. Похоже, что твоя темнота – это заклятье, созданное магом, каких в Хайбории единицы.

— И что же это за волшба такая? – Монтейро постарался не выдать охватившего его волнения. Слова Карфота очень походили на правду.

— Проводник, я полагаю, — сказал зеленоглазый. – Если то, что ты рассказал о своих снах, правда. Подробностей я не знаю, а потому могу только предполагать, что некий могущественный маг сначала испытал тебя, а теперь призывает к себе. Зачем-то ты ему нужен.

— То, что я изменился, — сейчас Монтейро, вспоминая вчерашний разговор с Карфотом, признавал правоту мага. Его личность претерпевала столь значительные метаморфозы, что на них нельзя было не обращать внимания. Зингарца это пугало. А еще он знал, что пройдет совсем немного времени, и он вновь будет воспринимать все изменения, как должное. Но пока в нем живо желание бороться и добиваться правды, он будет искать ответы на вопросы, — может быть связано с этим заклятьем?

Глава «лиловых» задумался.

— Наверное, да, — ответил он. – Но не совсем в том смысле, который ты подразумеваешь. Изменение могло быть тем условием, без которого ты не преодолел бы путь во тьме, не прошел бы испытания. Вполне возможно, что ты именно под влиянием необходимости достичь той своей цели и преобразовывал себя. Как – не знаю. Всё это очень сложно. Волшба, что вела тебя по Сартосу, хоть и сильна, но узор её сплетен очень хитро.

— Так что же всё-таки случилось? – Монтейро поспешил вернуть Карфота к основной теме разговора. Волнение за судьбу собственной личности постепенно отступало. – Что-то связанное с заклятьем?

— Да, — сказал зеленоглазый маг. – Оно не только вело, но еще и охраняло. Такого я на своем веку еще ни видел. Первый пост «лиловых» ты миновал незамеченным, ну и я вслед за тобой проскочил, хотя хотелось задержаться, прикончить одного молодчика, дружка Арзареса. Со вторым та же историю. А вот на третьем и начались приключения. «Лиловые» тебя опознали и двинулись на перехват. Я только собирался вмешаться, как один из них поскользнулся и упал на собственный кинжал, толкнув при этом второго под колеса проезжавшей мимо телеги. Последний заклятье какой-то попытался сотворить, но в словах запутался и самого себя магией и приложил. Насмерть. А ты этого вроде даже и не заметил, как брел неспешным шагом, так и продолжал.

— В темноте этого не отразилось, — сообщил зингарец.

— Или это, или твоей выдержке можно позавидовать, — усмехнулся Карфот. – Следующий пост твое заклятье также быстро и надежно препроводило на Серые Равнины, а на четвертом дало сбой. Четверых убило, а вот пятом удалось уйти. Думаю, спасло его то, что он не рвался тебе вред чинить. Посмотрел на гибель товарищей и деру дал. Тех троих, что тебя с мечами встречали, именно он предупредил. Сейчас еще где-нибудь докладывается. Но это пустяки, главное, что ты и без магии «лиловых» порубить смог. На помощь я к тебе опаздывал.

— Ошибаешься, — сказал Монтейро. – Заклятье по-прежнему действовало, просто несколько иным образом. В конце только ослабло немного.

Карфот покачал головой.

— Поверь мне, — сказал он, — то поле, в котором ты находился, распалось незадолго до начала драки. Если бы я это не почувствовал, то и вмешиваться бы не стал из опасения ненароком от твоей защиты подарок получить.

Монтейро задумался, решая стоит ли рассказывать Карфоту о своих двойниках и поединках, что они проводили. В итоге счел, что ни к чему ему об этом знать. Кто знает, как жизнь обернется? А зеленоглазый, он, из каждой мелочи пользу извлечь сумеет.

— Ну, значит, — ответил зингарец, — и вправду я сам с ними сладил.

Уголок рта у стигийца слегка дернулся, словно тот хотел улыбнуться, но сдержался. Не поверил. Ну, и Сет с ним!

— Долго нам тут стоять придется? – спросил Монтейро. – Вонь дикая, задохнемся ведь скоро.

— Путь сможешь указать? – спросил «лиловый».

Монтейро закрыл глаза и попытался представить себе дорожку из оранжевых и красных огоньков. Но вместо видения пришло простое осознание того, что надлежит двигаться на восход. Путь исчез, но отпечаток его навсегда остался в голове зингарца.

— Да, — ответил он. – Мы почти у цели. Четверть колокола и доберемся.

— Тогда пошли, — сказал Карфот. – Знаешь, мне тоже захотелось повидаться с этим твоим незнакомцем из грез. Быть может, он и моей беде сумеет помочь.

— Быть может, — ответил Монтейро, а сам подумал, что по прибытию на место с «лиловым» нужно будет непременно разделаться. Он не собирался делить внимание человека из тьмы с какой-то ищейкой.

На улице Карфот преподнес зингарцу очередной неприятный сюрприз. Вместо оговоренного восходного направления, маг повернул на полночь. Монтейро немедленно потребовал объяснений.

— Здесь совсем неподалеку, — заговорщицким тоном произнес Карфот, — есть еще одна наша схоронка. Не всех «лиловых», а, так сказать, избранных. Вроде дома, где мы ночевали. Ну, я тебе рассказывал. Но в том месте, куда я тебя веду не только убежище располагается, там еще и шикарный алхимический склад имеется. Запасались на тот случай, если вдруг магией не с руки пользоваться будет.

— Зачем?! – гневно спросил Монтейро.

— Не пройдем мы без маскировки, — вздохнул Карфот. – Сетом клянусь, не пройдем, если не повезет нам, как в жизни никому не везло.

— Не думаешь, что там засада? – поинтересовался зингарец.

— Если что и было, то сняли, — ответил зеленоглазый маг. – Всех «лиловых», что поблизости располагались, на твои поиски отрядили. Надо рискнуть.

— Хорошо, я согласен, — сказал зингарец. – Веди.

Склад, и правда, оказался в двух шагах. В голову Монтейро закрались подозрения, что не просто так Карфот в этот курятник прятаться побежал. Хотел «лиловый» в своем тайном убежище побывать, вот и забрался поближе к нему. Наверняка, и в том саду с абрикосами от погони укрыться можно было. Но это дело прошлое.

— Что-то тихо здесь, — задумчиво произнес «лиловый», глядя на неказистое одноэтажное здание, в котором находилась схоронка.

Монтейро прислушался, но ничего такого не заметил. Птицы поют, насекомые жужжат, с соседних улиц голоса человеческие доносятся. Слишком мнительным Карфот стал. Не ко времени это.

— Я один пойду, — сказал зеленоглазый. – Жди меня на этом месте.

Зингарец собирался возразить, но Карфот ему не позволил.

— И не спорь! – велел он и направился к складу.

Слушаться приказов мага Монтейро, разумеется, не собирался. Нельзя позволять стигийцу бесконтрольно запасаться алхимическими снадобьями, которые он может исхитриться и применить против него. Дождавшись когда Карфот скроется за дверью, зингарец двинулся следом.

Ступал бывший монах мягко, аккуратно, стараясь, чтобы «лиловый» не расслышал его шагов. К счастью, внутри домик оказался еще меньше, чем это представлялось снаружи. От входной двери шел узкий коридор, направо было ответвление к кухне, налево к крохотной комнатке непонятного назначения. Путь Монтейро лежал прямо, к комнате, вход в которую прикрывало толстое синее полотнище. Из-за него доносился приглушенный голос Карфота. Слов зингарец разобрать не мог.

Немного постояв перед тканью, дабы убедиться, что никто не заметил его появления в доме, Монтейро слегка сдвинул в сторону полотнище и заглянул внутрь комнаты.

Там царил настоящий хаос. В тусклом свете двух лампад зингарец сумел различить тысячи стеклянных осколков на полу, погруженных на полфаланги пальца в маслянистый раствор сизого цвета. На поверхности его плавали стебельки, листики, корешки, листья бумаги и остатки порошков, что не желали стать составной частью жидкости. Еще в комнате находилось шесть мертвецов. Тела их были обезображены до неузнаваемости, отличить их друг от друга возможным не представлялось. Похоже, многие алхимические составы перед тем, как оказаться на полу, успели засвидетельствовать своё почтение лицам мертвецов.

Карфот замер на коленях посреди комнаты и плакал. Его не пугало то, что маслянистый раствор касается его кожи. То ли он знал, что смесь не имеет силы, то ли ему было всё равно.

Монтейро стоял не в силах стронуться с места. Он даже не решался сделать щель пошире или же наоборот задернуть ткань. В груди зингарца неприятно покалывало. Он не сразу распознал это чувство, словно оно было и не его вовсе. Звалось оно жалостью. Монтейро явственно представлял себе, как мучились эти шестеро перед смертью, и било его от этого мелкой дрожью. Из глаз его полились слезы. Он оплакивал ту боль через, которую прошли эти «лиловые». До смерти их ему не было никакого дела. Все люди смертны. Смешно отрицать неизбежное, а вот тем, кто причиняет боль нет оправдания.

Временами Монтейро отрывался от причитаний и ловил себя на мысли, что не его это переживания. Он настоящей боли и не испытывал-то никогда, а сейчас так убивается.

«Всё-таки прав Карфот», — думал он. – «Я схожу с ума или уже сошел. Не помог мне договор с Хозяевами, мой собственный мозг меня и предал».

Но вскоре он выбросил этот и прочий бред из своей головы. В такой момент должно проявлять сострадание к несчастным, а не бороздить океаны собственного сознания, гоняясь за несуществующими призраками. С ним всё хорошо, а этим беднягам было очень плохо.

Карфот так и не заметил, что за ним наблюдают. Он поднялся с колен, подошел к самому дальнему от зингарца мертвецу. Усевшись рядом с ним и уложив его обезображенную голову у себя на коленях, «лиловый» начал ему о чем-то шепотом рассказывать. Иногда он срывался на плач, иногда его лицо искажала гримаса гнева. В конце он в полный голос вознес молитву Сету, прося Змея позаботиться о душе несчастного, и перешел к следующему телу. Здесь всё повторилось Снова долгий монолог, снова боль и гнев. Но никакой наигранности не ощущалось. Зеленоглазый маг не просто отдавал свой долг, ему и вправду было что сказать этим людям. При жизни он, видимо, не успел и стремился заполнить этот пробел сейчас, пока еще сам ходит по земле.

Монтейро чувствовал, как неумолимо убегает время. Ему надо было спешить, а он ждал. Столь велико было его почтение к этим несчастным. Когда Карфот направился к последнему из мертвецов, зингарец задвинул ткань и покинул дом. Столь же бесшумно, как и проник внутрь.

Через четверть колокола вышел и Карфот.

— Замаскироваться не получится, — сказал он, подходя к Монтейро.

Зингарец всем своим видом демонстрировал нетерпение. Переминался с ноги на ногу, тер руки. Ни к чему Карфоту знать, что он был внутри и всё видел.

— Следовало ожидать, — фыркнул Монтейро. – Идем.

Он первым сделал шаг в сторону восхода, туда, где его ждал незнакомец из темноты.

— Перебью ублюдков, — прошептал себе под нос Карфот. – Сетом клянусь.

— Ты что-то сказал? – переспросил всё прекрасно слышавший Монтейро.

— Нет, — покачал головой «лиловый». – Тебе показалось.

И снова зингарец шагал впереди, зато Карфот отставал от него теперь всего на несколько шагов. Как действовать в случае, если им повстречаются «лиловые», Монтейро и его связанный клятвой и жаждой мести подручный не договаривались.

Несколько раз Монтейро оборачивался, чтобы убедиться, что Карфот всё еще следует за ним. Стигиец в силу выработанной годами привычки ходил совершенно бесшумно вне зависимости от того состояния, в котором пребывал. Сбегать и идти резать своих бывших подчиненных зеленоглазый вроде бы не собирался, но вид у него был препоганый. На лице гримаса боли, правое веко то и дело дергалось.

Зингарец отлично понимал чувства своего попутчика. Привычный мир рушится, а ты ничего не можешь сделать. Только смотришь, как события приобретают всё более зловещие очертания. И самое неприятное это знать, что во всем этом твоей вины нет ни на грош. Просто так сложилось, что судьба избрала своей жертвой именно тебя. Но он, Монтейро, сумел выпутаться, с честью преодолеть все испытания, а в том, что это получится у Карфота, он сильно сомневался.

Неожиданно «лиловый» расхохотался. Смех у него был безумный.

— Митрианец, ты богами проклятый везунчик! – не прекращая смеяться, он сказал Монтейро. – Нас уже должны были десять раз схватить! Так просто не бывает. Ни одного патруля не повстречали, а их здесь должно быть как блох на собаке. Далеко нам еще?

— Почти пришли, — сказал Монтейро. – Где-то в следующем квартале.

— Хорошее место твой маг выбрал, — без иронии поведал Карфот. – В этом районе раньше заезжие конфиденты селились, комнату здесь всегда без проблем найти можно было. Сейчас агенты предпочитают ближе к базару устраиваться, но у народа местного прежние привычки остались. Болтают мало, лишнего стараются не замечать.

— И о чем это говорит? – спросил Монтейро. Он уже окончательно уверился в собственной удаче в деле незапланированных встреч с «лиловыми» и мог позволить себе отвлечься на беседу.

— Скорее всего, твой человек – стигиец, — ответил зеленоглазый. – Из Черного Круга. За их людьми замечена приязнь к этому месту.

— Сейчас всё узнаем, — сказал зингарец, указывая на крепкий трехэтажный дом. – Вот она – цель нашего путешествия. Ты исполнил свою часть договора, можешь быть свободен.

Карфот окинул взглядом строение, словно силясь понять, кто или что может находиться за его стенами.

— Я уже сказал, — напомнил зингарцу маг. – Я с тобой, желаю лично поприветствовать твоего человека из грез.

— Нам наверх, — не стал спорить Монтейро. Он же сделал и первый шаг по направлению к лестнице, ведущей на третий этаж. Дверь была вынесена наружу.

— Внутри, наверняка, есть еще один вход, — попытался остановить зингарца Карфот, положив тому руку на плечо. – Может лучше через него?

— К чему таиться? – усмехнулся зингарец.

Зеленоглазый маг пожал плечами и последовал за ним.

Перед самой дверью на мгновенье Монтейро замер в нерешительности. Карфот тоже не рвался проявить инициативу. То, что он нервничает, заметил бы, наверное, и слепой.

Наконец митрианец преодолел волнение и постучал.

— Входите, — хозяин комнаты не замедлил выслать приглашение. Говорил на стигийском, без акцента жителя Побережья.

Монтейро толкнул дверь и вошел внутрь.

Его примеру последовал и Карфот. «Лиловому» к этому моменту удалось взять себя в руки, он был собран и готов действовать. Оттеснив плечом зингарца, он сделал несколько широких шагов по направлению к хозяину комнаты… и неожиданно замер на месте. Монтейро очень жалел, что не видел в тот миг выражение его лица. Зрелище, скорее всего, было стоящее.

— Это ты? – обратил «лиловый» к человеку из снов. Был это типичный стигиец. Высокий, худой, с наголо бритой головой. Очень глубоко посаженные глаза были настолько темны, что казались черными. Тонкие, бесцветные губы и нос с горбинкой дополняли картину, делая хозяина комнаты идеально похожим на образ стигийца из детских страшилок.

Впрочем, если верить реакции Карфота, человека этого и впрямь бояться стоило.

— Сомневаешься? – спросил хозяин. Ни тени улыбки не возникло на его лице. – Я думал, у людей твоей профессии хорошая память.

— Что ты здесь делаешь? – судя по тону, «лиловый» так и не отошел от шока.

— Ты пришел, чтобы вести допрос? – зло поинтересовался хозяин. – Предложишь мне заполнить одну из стандартных форм? Или это уже не в твоей компетенции?

— Нет, я хотел просить о помощи! – выпалил Карфот.

— Я не собираюсь оповещать Ксарти о своем присутствии в городе, — покачал головой человек из темноты. Теперь Монтейро точно вспомнил, что именно его лицо он видел в том огоньке. Никакого волнения, в отличие от Карфота, он не испытывал. Его здесь ждали. – Слишком много сил придется потратить, чтобы очищать те образы, что он забирает из твоей головы, от мыслей обо мне. Прости, в другой ситуации ты мог бы оказаться полезным союзником.

— Но…, — попытался возразить «лиловый».

Договорить ему темноглазый хозяин комнаты не позволил. Он щелкнул большим и указательным пальцем правой руки, и сердце Карфота остановилось.

— Подойди ко мне, — обратился он к Монтейро.

Зингарец послушался. Перешагнув через бездыханное тело «лилового», он приблизился к стигийцу. Внутри Монтейро зарождалось чувство, что он когда-то знал этого человека.

— Зачем ты еще носишь эту маску? – ласково спросил стигиец у монаха. – Время возрождения настало.

Монтейро открыл рот, чтобы узнать у хозяина комнаты, что тот имеет ввиду, но тут его сознание подхватил уже порядком забытый вихрь, что вверг в ничто все краски и звуки.

Мир стал тьмой.

Монтейро стал её частью.

Возникший свет уже не был благом. Добра от него зингарец не ждал.

— Пришла пора нам снова повидаться, — сказал митрианцу его двойник, сидевший на деревянной лавке в деревянном доме. Вновь Монтейро очутился в этом странном месте. – Не стой, садись. Что за странная у тебя привычка? Разговор нам предстоит не простой, и лучше тебе иметь надежную точку опоры.

Зингарец не нашел сил спорить и занял то же место, что и во время своего прошлого «визита» в этот дом.

— Неважно выглядишь, — сообщил Монтейро двойник. – Наверное, не доволен, что я выдернул тебя из реальности. Зря, надо радоваться. Ведь это твой шанс прожить еще несколько мгновений.

— Что произошло? – спросил зингарец. На слова о смерти он внимания не обратил. – Почему я здесь очутился? Ведь Хозяева сняли с меня бремя своего проклятья.

Двойник расхохотался так, будто Монтейро явил свету лучший образчик юмора за несколько столетий.

Сначала зингарец собирался разозлиться на свою бурно веселящуюся копию, потом решил не обращать внимания. Ведь это же он сам, только взгляд со стороны. Неприятно, конечно, что часть его сознания несколько неадекватна, но жить с этим можно. Лучше поскорее разобраться с тем, зачем его затащило в это место. В прошлый «визит» он обрел здесь путь к избавлению от проклятья.

«Может, и в этот раз двойник мне поможет», — подумал Монтейро. – «Что там говорил стигиец о масках и возрождении?»

— Прекращай смеяться! – приказал своей копии зингарец. – Нам нужно поговорить.

Эти слова вызывали очередной взрыв смеха, но вскоре двойник угомонился и стал способен к продолжению разговора.

— До чего ж ты забавный! – сказал двойник, утирая слезы. – Как твердо ты уцепился за ту сказочку, что я тебе скормил!

— О чем ты? – нервно спросил Монтейро. Его начала уже серьезно бесить вольность в поведении собеседника.

— Кто, ты думаешь, я такой? – поинтересовался двойник.

— У меня нет желания философствовать, — ответил Монтейро. – Ты – одно из проявлений моего сознания, уточнять не собираюсь.

— А если я тебе скажу, что ты ошибаешься? – предложил двойник. – Как ты на это отреагируешь?

— Постараюсь выбраться в реальность, — зло сказал зингарец. – Ни к чему мне слушать твой бред. Я и так знаю, что голова у меня варит не самым лучшим образом. Мне хватит духу обратиться к хорошему лекарю или магу. Надеюсь, сыщется лекарство. Так что – проваливай!

— Жаль, — вздохнул двойник. – Умрешь так и не узнав правды.

Монтейро вдруг испугался. Если этот весельчак не врет?

— Ладно, — сказал он. – Я согласен поиграть в твою игру. Если ты не я, то кто?

— Зовут меня Геваш, — отвечал двойник. – Но это имя давным-давно прокляли и забыли, да и мне оно нисколько не дорого. Слишком много с ним связано боли и страданий. Что же до моей сути, то я это нечто вроде блуждающей души. Никогда не слышал ни о чем подобном и дать тебе подробных разъяснений не могу. Сам надеюсь их получить по завершению нашего разговора, но тебе тогда уже будет всё равно. Вот уже несколько столетий тело мое находится на границе между миром живых и миром мертвых. Мне казалось, что если я и сделаю шаг, то только в сторону последнего. Но недавно я получил тот шанс, о котором мечтал все эти долгие годы. Когда меня посетило очередное видение, ничего хорошего я не ждал. Я успел свыкнуться с тем, что мои предсказания несут людям войны, мор и смерть. Но ничего такого я не увидел. Ко мне явился незнакомый человек и сказал, чтобы я внимательно слушал, ибо у него очень мало времени. Он поведал мне, что в Сартосе объявилось существо, что прямо-таки пышет магической энергией и часть её вылилась на меня. Эффект от такого воздействия мог выйти самый невероятный, но он предпочел не рисковать и направил изменения в определенное русло. Вскоре моя душа должна была начать переселяться в тело одного из обитателей Сартоса. Им не повезло оказаться тебе.

— Это несправедливо, — простонал Монтейро. Во время рассказа двойника он вспоминал свои ощущения. То, что в его тело вселилась вторая душа, объясняло очень многое, почти всё. Если это только не бред…

— Нет, — покачал головой Ганеш. – О несправедливости и разговора быть не может. Я вел игру по-честному.

— Какую игру?! – заорал Монтейро. – Ты отобрал мое тело. Или собираешься это сделать.

— Снова ошибка, — сказал Ганеш. – Эту оболочку я получу в дар от твоего бога. И вообще зря ты озабочиваешься этим вопросом. Я бы на твоем месте лил слезы по душе, что доживает последние мгновенья. Ты исчезнешь, Монтейро. Тебя не будет ни здесь, ни на Серых Равнинах. Ставки в нашей игре были высоки. В случае проигрыша меня постигла бы та же участь.

Кровь ударила в голову Монтейро. В ярости он врезал Ганешу по правой скуле, затем схватил за волосы и приложил его дважды головой об стол. Совсем недавно он точно так же расправлялся с отцом-настоятелем. Затем он бросил своего двойника на пол и принялся обрабатывать его ногами.

— Получай, негодяй! – орал Монтейро, круша ребра Ганеша. – Сетов выродыш!

Сначала двойник пытался закрываться от ударов зингарца, но потом у него сил на это не осталось, и все самые чувствительные места оказались открытыми для Монтейро. Он зверел всё больше и больше. Ноги, руки и даже зубы шли в ход в его стремлении покарать Ганеша и защитить свою душу.

Но самым удивительным было то, что за время этой экзекуции двойник так и не потерял сознания. Он смотрел на Монтейро полными боли глазами… и ждал.

— Когда же ты сдохнешь, сволочь?! – взмолился наконец зингарец и в последний раз ударил распростертого на полу Ганеша. После этого уселся на лавку и начал раскачиваться взад-вперед, обхватив голову руками.

Лишившийся внимания зингарца двойник попытался подняться на ноги. Как ему это удалось, оставалось непонятным. Ганеш превратился в страшную пародию на человеческое тело. Половина костей изломана, вся одежда в крови. Лица так вообще просто не стало.

Со вздохом, обернувшимся приступом кашля, двойник опустился на противоположную от Монтейро скамью.

— Скотина, — произнес Монтейро, не соизволив поднять взгляд на Ганеша. – Ты ведь даже ничего не почувствовал.

— Тебе бы так, — прохрипел двойник. Видимо, один из ударов зингарца повредил ему связки. Про зубы-то и разговора не шло, осталось их не более десятка. – Враз молодость свою вспомнил. Только тогда я хоть отключиться мог, а сейчас решил позволить тебе по полной душу отвести.

— Зачем? – спросил продолжавший раскачиваться зингарец. – Ты же говоришь, всё справедливо вышло. А теперь долги какие-то раздаешь.

— Ты – гадкое, самовлюбленное существо, — сказал Ганеш. – Но уподобляться тебе я не собираюсь. Перед окончательной гибелью человек имеет право чуть-чуть порадоваться жизни.

Монтейро грустно усмехнулся. Ненависть прошла, место её медленно занимал страх. Вкупе с безысходностью он образовывал пренеприятнейшую смесь.

— Расскажи мне о той игре, в которой ты одержал надо мной верх, — попросил зингарец. Ему было не очень интересно. Он скорее хотел потянуть время, отсрочить момент гибели. – Я ведь даже не знал, что она шла. Не говоря уж о правилах.

— Знание правил было моей привилегией, — объяснил Ганеш. – Оно же было и моей обузой. Чтобы победить мне надлежало заставить Митру отказаться от твоей души. Это очень не просто, поверь мне. Боги дорожат душами даже самых распоследних грешников. Руководить твоими действиями я не мог, равно как и давать указаний. Впрочем, конкретных границ дозволенного никто не устанавливал. Человек из моего видения просто сообщил мне, что они есть. И как видишь, твой бог вполне благосклонно отнесся к моему пониманию, как ты говоришь, правил.

— Ты заставил меня отвернуться от Митры, — чувства исчезли из голоса Монтейро. Он просто констатировал факт.

— Я мог наслать на тебя призраков, от вида которых твоя кровь застыла бы в жилах, — сообщил зингарцу Ганеш. – Мог явиться в образе бога или одного из митрианских святых. Сделать так, чтоб у тебя не осталось иного выбора, кроме как поверить мне. Вот это было принуждение, и за него я расплатился бы душой.

— Ты поставил передо мной дилемму, — сказал Монтейро. – Принять безумие или отвернуться от бога. И я бы не сказал, что ты не смещал акценты. Почему же Митра тебя не покарал?

— Боги с трудом понимают человеческие чувства, — ответил Ганеш. – У них иная природа, а потому они смотрят на слова и поступки. Я ведь убеждал тебя принять свою судьбу, не противиться ей, рассказывал о прелестях новой жизни. Митре и невдомек было, что эти слова тебе, как соль на открытую рану.

— Вот мы и вернулись к справедливости, — усмехнулся Монтейро.

— Я себя виноватым перед тобой не ощущаю, — сказал Ганеш. – У меня больше прав на жизнь, чем у тебя. Так рассудили боги. Вспомни сам свои деяния!

— Ты об убийстве настоятеля? – спросил зингарец. – Думаешь я не знаю, что это был ты, а не я?!

— Это были мы, — ответил двойник. – Ты уже потерял душу, но тело цеплялось за неё и не хотело пускать меня внутрь. Отсюда и эти постоянные смены настроения. К тому же я хотел поскорее вновь ощутить мир, а мне постоянно кто-то мешал. Но я говорил о другом. Когда ты договорился с Карфотом о снятии проклятья, ты отверг своего бога. Но он не отверг тебя. Тогда я думал, что проиграл, что нарушил границы и теперь обречен на гибель души. Но, видимо, Митра просто услышал мои слова о добрых делах. Он дал тебе шанс вернуться. Вспомни того паренька, что убили грабители, и мальчика со змеей. Именно в тот момент, когда ты прошел мимо них, ты подписал себе приговор.

— Если бы не проклятье, — сказал Монтейро, — я бы так не поступил. Митра первый предал меня!

— Не было никакого проклятья, — разочаровал зингарца Ганеш. – Ты не попал в число тех, кому надлежало обратиться в безумцев. Они, кстати, самые обыкновенные идиоты, а не какие-то там бессловесные слуги Митры.

— Но эти видения, — возразил Монтейро. – Откуда они взялись?

— Они пришли к тебе вместе с моей душой, — сказал Ганеш. – Я пророк, что три столетия предрекал только смерть. Рассказывал о том, что будет, о том, что нельзя изменить. Когда же я очутился в твоем теле, то понял, что всё стало иначе. Вновь я видел гибель людей, но зато я знал, что могу предотвратить грядущие события. Можешь мне не верить, но я утешал себя тем, что если сгину в пучине небытия, то ты с моими способностями сумеешь изменить этот мир к лучшему. Потому я и пытался свести нашу с тобой игру к двум вероятностям. Либо ты найдешь в себе силы спасти тех людей, либо твоё место займу я.

Монтейро молчал. Последних слов Ганеша он уже не слышал. Страх полностью завладел его существом.

— Как это произойдет? – спросил он у своего двойника.

— Сейчас узнаешь, — ответил Ганеша. – Я исполнил свой последний долг.

Медленно, очень медленно деревянная комната начала исчезать. Всё вокруг становилось серым. Это была не такая привычная тьма. Теперь её власти здесь не было.

Монтейро закричал в полный голос…

… и вернулся в реальный мир.

Он снова стал самим собой, но в тоже время всё было иначе. Он ощущал своё тело, но руководить им не мог. Слышал свой голос, но говорил вместо него кто-то другой. Он потерял контроль, но не жизнь.

Не жизнь!

Ганеш ошибся. Он думал, что Монтейро не выбраться живым из деревянной комнаты, но оказалось, что погубить бывшего монаха не так-то просто. Он еще поборется за свое тело.

— Как долго я шел к тебе! – воскликнул Ганеш и обнял стигийца. – Ты вернул мне мою жизнь! Тот-Амон?

— Да, это я, — ответил темноглазый. – И я тоже очень рад тебя видеть. Прости, но я не мог позволить тебе придти ко мне раньше срока. Твоей душе нужно было время, чтобы освоиться в новом теле. Да и я хотел кое-что проверить.

— Я слышу грусть в твоем голосе, великий, — Ганеш встал на колени перед Тот-Амоном. – Поведай мне. Если бы я только мог помочь.

— Я вынужден буду огорчить тебя, Ганеш, — сказал маг. – Сегодня-завтра ты утратишь свои способности. Почему это произошло, я не знаю, но сомневаться не приходится. По пути сюда я устроил тебе испытание, вспомни результат.

— Те трое «лиловых»? – спросил Ганеш. Глаза пророка были полны печали.

Тот-Амон кивнул.

— Я не смог воспользоваться даром предвиденья в схватке с третьим, — скорее сам для себя сказал Ганеш. – Неужели нет никакого средства вернуть то, что было утрачено. Я только обрел власть над своими видениями. Я мог менять будущее.

— Знаю, — сказал Тот-Амон. – Ради этого я и помог тебе раздобыть тело. Сделал так, чтоб магия древнего духа преобразовала твой дар. А он изменился… и исчез. Но я рад, что ты вернулся к жизни, Ганеш. Глядя на тебя, я всегда буду вспоминать свой успех. Редкому магу удавалось подобное.

— Я благодарен тебе, — сказал пророк.

— Знаю, — улыбнулся Тот-Амон. – Что же ты теперь намерен делать?

— Если позволишь, — сказал Ганеш, — я воспользуюсь теми остатками знаний, что у меня есть. Быть может, пророчество насчет меня правдиво и без моей помощи духов не одолеть.

— Правильный выбор, — похвалил предсказателя Тот-Амон. – Только прислушайся к одному совету. Не подходи близко к поместью. Вскорости там будет очень жарко. Хотя ты же всё это видел…

Дальнейшего Монтейро не услышал, ибо в этот миг его душа погибла.