"Владислав Крапивин. Сандалик, или Путь к Девятому бастиону" - читать интересную книгу автора

и лишь недавно "изловил" в Москве, в антикварном отделе Дома книги. Что
я знаю про мальчишку? Где живет неясно. В какой школе учится -- тоже (их
несколько в том районе). Даже фамилию на дневнике не посмотрел. Как
найдешь четвероклассника, про которого известно только, что зовут его
Саша или Санька и прозвище Сандалик? К тому же это прозвище в новой
школе, наверно, и не знают... А расспрашивать Сандалика я не решился.
Подумает еще, что я ему не доверяю.
Конечно, ничего плохого о Сандалике я не думал. Но я боялся разных
случайностей. Вдруг не удержится и вытащит книгу на уроке, а тут эта
самая учительница, которая накатала запись в дневнике! "Дай сюда! Где
взял такую книгу? Не отдам, пока не придут родители!" Или потеряет
где-нибудь. Или еще что-то...
Но, в конце концов, шут с ней, с книгой. Если мальчишка не придет к
поезду, я не о книжке думать буду. Из-за него изведусь, из-за Сандалика.
А он может не прийти: мало ли какие причины готов нам подсунуть подлый
закон "всемирного невезения"! Сандалик может просто опоздать, может
неожиданно заболеть ангиной, может ногу подвернуть. Это еще ладно. А
если будет спешить и не там побежит через улицу?..
Он не придет, а я буду маяться в вагоне от неизвестности и всяких
мыслей...
Страх за мальчишек, видимо, у меня в крови. Первый раз я ощутил его
давно, лет двадцать пять назад, когда повел купаться на озеро ватагу
соседской ребятни. Простая мысль, что безопасность каждого гвалтливого и
беспокойного пацана из этой компании зависит сейчас только от меня,
вызвала колючую дрожь и нехорошую слабость в ногах. Но дрожь дрожью,
слабость слабостью, а вскоре ватага превратилась в отряд. Появились
походные палатки, фехтовальные клинки, парусная эскадра. И все это, как
взрывчатой начинкой, было наполнено риском: походы по лесам и скалам,
плавания по штормовым озерам, мушкетерские турниры, киносъемки с
рыцарскими боями и абордажными схватками... И бояться приходилось каждый
день. Даже в мелочах. Не пришел кто-то из мальчишек на вахту, и думаешь:
не случилось ли что по дороге? Пошли ребята с занятий поздним зимним
вечером -- опять боишься за них. Ободрал кто-то колено или локоть --
снова забота: хорошо ли промыли и забинтовали? Стоят ребята в ночном
карауле -- и сам спишь вполглаза...
Может быть, это и зря. Может быть, чересчур. Но никуда не денешься,
такая тревога становится постоянной, как дыхание. И она уже не только о
"своих". Она о любом, с кем ты хоть как-то знаком...
Такие мысли, уже не имеющие прямого отношения к Сандалику, крутились
у меня, пока я мчался на такси к яхт-клубу.
Я почти не опоздал. А Юрос явился еще позже меня: он учился во вторую
смену и к тому же его заставили переписывать задание по математике. Я
его даже слегка подразнил за это.
Мы весь вечер готовили яхту к выходу, а следующий день провели в
море. Ветерок был так себе, небольшой, но все же плавание оказалось
интересным. Особенно для меня, для человека, который бывает у моря
неделю в году. К вечеру около десятка крейсерских яхт оказались недалеко
друг от друга, когда шли от Херсонесского маяка в порт. Ветер перешел к
норд-весту, сделался покрепче, и парусники, обгоняя друг друга, полетели
к гавани мимо всех бухт Гераклейского полуострова: Казачьей и Камышовой,