"Авенир Крашенинников. Затишье " - читать интересную книгу автора

засмеялся.
- Ну, какой этот студент? - спрашивал Иконников Феодосия.
- Чистый ангел. Однако совратим. Сатрапы сами его к нам пихнули, иного
пути ему нету.
- Доверять можно?
- Вскорости же испытаем.
- Отлично. А ты поезжай, Анастасия тебе передаст деньги.
Они стояли в коротком коридоре. В окно, наполовину заставленное старым
шкапом, виднелся угол дома, где жили профессора и прочие чины семинарии.
Голая ветка тянулась поперек, уперлась в камень. Иконников прикрыл глаза.
Был он сегодня желт, под глазами словно легли паутинки. Совещания с
мировыми посредниками и акцизными были муторны, пользы ни на грош. Повторяют
ораторы набившие оскомину прописи, непременно кивают на государя-императора,
а от практических выводов блудливо прячутся.
Иконников потер ладонью нос, вошел за Феодосией в читательную залу.
Человек пятнадцать расположились в ее тесноте между полок с книгами и
журналами. Многие стоя перебирали страницы: кресел не хватало. Подпоручик
Михель устроился на подоконнике, поглядывая во двор. Историк Смышляев -
редкий ныне гость, в добротном английского покроя сюртуке, в жилетке, при
черном шелковистом галстуке под крахмальным воротником, подняв палец,
втолковывал что-то двум бывшим семинаристам, по-прежнему угловатым и
гривастым.
- Так вот, - выждав тишины, деловито сказал Иконников. - Прокламации
"Что нужно народу?" мы отпечатаем несколько тысяч. А покамест договоримся:
едущие на каникулы берут с собою переписанные от руки...
- Не вижу ее особенной ценности, - возразил Смышляев, поигрывая
костяным ножичком, предназначенным для разрезания книжных листов.
- Еще бы, вы человек богатый, - протянул Феодосий.
- Погоди, Некрасов. - Иконников поднял ладонь. - Думаю - это программа
будущего тайного общества. Ее необходимо знать всем честным людям.
- Вы не раз убедились, Александр Иванович, что я целиком на вашей
стороне, - примирительно заговорил Смышляев. - Однако тайные общества ни к
чему еще не приводили. В этом признаются, например, и декабристы, если вы
прочли повнимательнее последние выпуски "Полярной звезды".
- Напротив, я усматриваю в этом их прозрение. Нужно такое тайное
общество, которое разбудило бы грозную силу: пятьдесят миллионов крестьян!
Смышляев горестно вздохнул, положил ножичек на журнал:
- Государь даровал декабристам свободу...
- Свободу? - живо перебил Иконников, не дав историку закончить мысль. -
Но сколько же их осталось в живых? Да и что за свобода, когда им запрещено
вспоминать, запрещено высказываться? Свобода с замком на губах!
- Не в меру подла наша российская жизнь, - загудел Феодосий. - Правды у
нас днем с огнем не сыщешь, о какой уж тут свободе! - он махнул рукой.
- Вы слишком молоды, и мне жаль вас, - грустно произнес Смышляев.
Иконников быстро оглядел собрание, оставившее все занятия:
- Молодым и рисковать. На склоне лет озираешься на семью, на имущество,
на свою подагру. А в молодости не задумываешься, что есть покой...
- Вместе мы, Александр Иванович, отстаиваем прогресс, вместе ратуем за
просвещение. Но толкать пылких юношей в тюрьмы, под пули - увольте, господа,
увольте! - Смышляев даже оттолкнулся от чего-то невидимого. - Супруга моя