"Екатерина Красавина. Кофе с перцем " - читать интересную книгу автора

несколькими брошюрками, штудирование которых позволяло Паше блеснуть при
случае своей эрудицией.
И вот сейчас, сидя в такси, Паша представлял, как он позвонит Надин и
напросится на рандеву. Сегодня же.
Дома его никто не ждал. Бабушка оставила на кухне записку, где подробно
написала, что ему есть. На какой полке в холодильнике стоит суп, а на
какой - картошка с котлетами. Паша невольно улыбнулся: Вера Константиновна
считала, что он - несмышленый ребенок и не способен самостоятельно
разобраться ни с холодильником, ни с едой. Мать записок никогда не
оставляла. Иногда она звонила и предупреждала, что вернется поздно. Дела...
Порой Паша задумывался: есть ли у матери личная жизнь? Но тут же гнал от
себя эти мысли. Если у матери и был мужчина, то в их повседневной жизни он
никак не обозначался и не присутствовал. "Это не мое дело, - говорил сам
себе Паша. - Не мое..."
Они жили в трехкомнатной квартире. У каждого было по комнате. Самая
большая - у матери, средняя у Паши, маленькая у бабушки. Шкатулочка, обычно
называла Вера Константиновна свою четырнадцатиметровую комнату. Она и впрямь
напоминала шкатулку: уютную, старомодную. Везде лежали вышитые салфетки, на
стенах - картины и фотографии. Паша любил здесь бывать. В комнату матери он,
напротив, заходил редко. Несмотря на наличие красивой итальянской мебели,
иранского ковра, стильных постеров из фешенебельного магазина на Тверской и
замысловатой люстры в стиле модерн, комната была какой-то холодной и
обезличенной. Никакой.
И наконец, Пашино жилище, обставленное по принципу минимализма. Минимум
мебели, максимум свободного пространства. И никаких ковров - у него была
аллергия на ковровую пыль. Диван, стол, шкаф. Два стула. Современная
стереосистема. Ноутбук. Гантели в углу - для накачивания мышц.
Паша вернулся в коридор и посмотрел на себя в зеркало: обычный молодой
человек заурядной внешности. Светлые волосы. Легкий загар. Стамбульский.
Светло-серые глаза. Нос немного "картошкой". Вялая линия рта. Таких - пруд
пруди. Иногда Паша думал: может, сделать какую-нибудь татуировку на груди
или на запястье, хоть чем-то выделиться? Но потом эти мысли быстро
улетучивались из головы. Он и татуировка - это было бы смешно. Когда он
сказал об этом Надин, она усмехнулась: "Детская забава! Потом будет стыдно,
но назад хода нет!" Надин, как всегда, была права. Пашу удивлял и восхищал
ее практичный острый ум. Никакой сентиментальности и слюнтяйства. Надин
можно было легко представить топ-менеджером крутого банка или хозяйкой
собственной фирмы. А она - всего лишь помощник главного консультанта по
кастингу. Смешнее не придумаешь!
Паша взял в руки радиотрубку и набрал номер мобильника Надин. Несколько
гудков... потом - "отбой". Не хочет разговаривать? Занята?
Паша съел картошку с котлетами, проигнорировав суп. И тут зазвонил
телефон. Это была Надин.
- Не могла говорить, - сказала она, понижая голос. - Кастинг.
- Кастинг энд пробы, - весело откликнулся Паша.
- Энд пробы, - серьезно сказала Надин. - Российско-американский фильм.
"Придворный роман". Я тебе уже говорила об этом.
- Очередная историческая клюква!
Но Надин не поддержала его шутливый тон.
- Мы с ног сбились в поисках актрисы на главную роль. Уже который месяц