"Иосиф Игнатий Крашевский. Маслав (неполн.)" - читать интересную книгу автора

чтобы все знали, какое у тебя христианское сердце? Ладно... Мы ляжем все,
пусть же нас волки сожрут у вас на глазах!
На мосту послышались крики и споры - одни требовали милосердия,
другие - противились этому. Лясота и Доливы молчали. Топорчик молча сидел
на земле. Спыткова громко жаловалась и причитала, а Кася потихоньку
плакала.
- Пустили бы хоть нас, - говорила Спыткова, - я тогда брошусь им в
ноги и выпрошу и для вас приют.
Спустя некоторое время, кто-то, нагнувшись вниз из-за рогаток,
крикнул:
- Богдась Топорчик, ты ли это?
- Это я, - или тень моя, потому что я едва жив, - сказал Богдась,
подняв голову. - Был бы уже мертвым, если бы не милосердие этих людей.
- Двух женщин, Лясоту и Топорчика! - крикнули сверху, - больше
никого. Да будет воля Божья!
Наступило молчанье. Спыткова пошла было к воротам, но Богдась встал и
сказал:
- Женщин впустите, а я не пойду без других, останусь с ними. Если бы
последний из слуг должен был остаться за воротами, я останусь с ними. Или
всех, или никого. Пойдем под нож к Маславу.
Ослабевший Богдась так вдруг возвысил голос, что все перепугались, -
жизнь возвращалась к нему со всем пылом молодости. Наверху снова начались
переговоры и споры, а ворота все еще были на запоре. Богдась заговорил с
лихорадочным возбуждением.
- Впустите женщин, - пусть хоть их не бесчестит чернь и не глумится
над ними. А если не хотите спасти своих же братьев христиан и разделить с
ними кусок хлеба, - черт с вами! Вы стоите того, чтобы вас взяли и
повырезали или угнали в неволю.
Но эти смелые слова не имели действия, - все умолкло. Потом
послышался чей-то укоризненный голос, а другие замолчали. Среди этой
тишины слышался плач Спытковой и гневные проклятия Мшщуя.
Усталые путники уселись на камнях и бревнах у ворот. Никому уже не
хотелось больше просить о милости, страшный гнев овладел всеми.
Так продолжалось некоторое время, и никто не знал, что будет дальше,
как вдруг за воротами показался свет, послышались шаги и стук отбиваемых
засовов и опрокидываемых тяжестей, которыми была завалена калитка.
Никто не поднимал голоса и ни о чем не просил. Наконец, после долгой
и напряженной возни у ворот, калитка с трудом открылась, и в ней
показался, опираясь на меч, сам Белина, тучный, сильный, высокого роста
старик с длинной белой бородой.
- Идите все, - угрюмо сказал он, - идите, но не дивитесь тому, что
увидите собственными глазами.
Спыткова, увлекая за собой дочь, первая прошла в ворота и, очутившись
внутри двора, упала на колени, благодаря Бога и хозяина, который стоял с
опущенной головой, погруженный в свои думы.
Потом вошли Лясота, Топорчик, Доливы и двое слуг, ведших за собой
коней. Двое юношей-слуг стояли с факелами у ворот, и как только все прошли
в них, тотчас же снова началась работа над приведением их в прежний вид.
Белина молча шел впереди, не было времени на приветствия.
Действительно, внутренность городища представляла странное и ужасное