"С.Красильщик. От Советского Информбюро 1941-1945 (Публицистика и очерки военных лет) " - читать интересную книгу автора

не хотели что-то знать. Я был тогда в Лондоне уполномоченным Совинформбюро и
главным редактором советской газеты на английском языке "Совьет уор ньюс
уикли"{1} и помню, как трудно было пробивать эту стену непонимания и
неосведомленности.
Мало того. Надо учесть, что в Англии и США, связанных тогда взаимными
союзными обязательствами с СССР, с самого начала войны действовали
влиятельные круги, стремившиеся свалить всю тяжесть борьбы с Гитлером на
плечи Советского Союза. Самим же западным союзникам предназначалось
держаться в резерве, ограничиваясь "приготовлениями" к серьезным военным
действиям в каком-то неопределенном будущем.
От фашизма, конечно, открещивались, но вступить в действительно
эффективную борьбу с ним не спешили. Подобная двойственность отношения к
ультраправым наблюдается, кстати сказать, в правящих кругах западных стран
сплошь и рядом и теперь. Все это, конечно, сказывалось на нашей работе по
распространению информации Совинформбюро.
Помню, как осложнились условия для нас, когда в 1942 г. на очередь
встал вопрос об открытии второго фронта, твердо обещанного Советскому Союзу
Англией и Америкой еще на этот год или, во всяком случае, на весну 1943 г.
Совинформбюро из Москвы присылало статью за статьей советских авторов,
задававших все тот же вопрос: где же второй фронт? Почему его не открывают,
хотя при крайнем напряжении сил Красной Армии он срочно нужен? Когда его
откроют? Спрашивали писатели, военные, рядовые люди.
Я передавал эти статьи в редакции английских газет, но готовности
печатать их в большинстве случаев не встречал. Тогда я публиковал их в нашей
"Совьет уор ньюс уикли". Газета эта довольно широко распространялась среди
рабочих, в кругах интеллигенции, а также среди военных: мы регулярно
помещали статьи советских специалистов [14] о стратегических проблемах,
возникавших на советско-германском фронте, и о новшествах в тактике
вермахта.
Особый шум производили статьи Эренбурга, умевшего писать для Запада как
едва ли кто-либо другой. Его прямо называли европейским публицистом номер 1,
и Геббельс, по слухам, созывал специальные совещания, чтобы решать, как ему
отвечать. Глубокое личное знание западных стран, чеканный стиль Эренбурга,
его умение поражать противника рапирой приводили в восхищение даже явных
противников СССР, о чем мне не раз говорили английские журналисты при
встречах где-нибудь на Флит-стрите, газетном квартале Лондона. Я
бомбардировал Москву телеграммами: скорее и побольше Эренбурга! И я до сих
пор удивляюсь тому, как много он умел писать, не снижая качества.
Главное для нас тогда заключалось в том, чтобы давать знать людям за
рубежом, какие гигантские усилия предпринимает Советский Союз, чтобы
поскорее победоносно окончить войну, какие жертвы уже принесены и приносятся
неделя за неделей. Надо было честно сообщать и о недовольстве в кругах
советской общественности, вызванном постоянными отсрочками открытия второго
фронта; пояснять, что союзники СССР в связи с заключенными соглашениями не
вправе медлить с высадкой на континенте, что нужна помощь не на словах, а на
деле.
Сильное впечатление в этой кампании за второй фронт производили,
например, такие работы, как написанное в августе 1942 г. "Письмо к
неизвестному американскому другу" Леонида Леонова и статья Константина
Федина в том же месяце "Волга - Миссисипи". Прямо ни в той, ни в другой