"С.Красильщик. От Советского Информбюро 1941-1945 (Публицистика и очерки военных лет) " - читать интересную книгу автора

появлении. Динамик на наблюдательной площадке сообщает цифры, указывающие,
где находятся самолеты. Спустя минуту звонит телефон: наши истребители
вылетели им навстречу.
Много дней немцы охотятся за киевским железнодорожным мостом. Они
регулярно бьют по нему из орудий, но повредить его не удалось. "Мост цел,
голубчик, по нему открыто движение, он, как острие бритвы - в него не
попадешь", - с гордостью говорят киевляне.
Военный закал, патриотическая решимость растут в Киеве с каждым днем.
Начались занятия в школах. Дети учатся прилежно, старательно, но
старшеклассников тянет туда, на окраины и пригороды, откуда доносятся глухие
удары орудий, где вспыхивает внезапный огонь ночного боя.
- У меня вчера шесть ребят собрались бежать на фронт. Все возбуждены.
Один говорит: "Пустите бить фашистов, буду шесть дней воевать, а седьмой
учиться", - рассказывала нам учительница истории Анна Федоровна Русова.
Несколько дней назад по Крещатику своим ходом прошел захваченный под
Киевом тяжелый немецкий танк. На брюхе танка была нарисована военная
эмблема: буйвол с задранным вверх хвостом. Танк этот теперь стоит в
городском саду...
Мы проходим по рабочему поселку. [43]
С главной улицы, где дребезжит трамвай, сворачиваем в боковые улочки.
Дома деревянные, со скамейками возле калиток. Голые песчаные холмы желтеют
сразу за крышами домов. Во всех переулках баррикады, построенные руками
местных жителей. Никто не остался в стороне от оборонных работ.
Вот это и есть сегодняшний Киев - суровый, трудовой, яростный,
бессмертный советский город. И ополченцы, и санитарки, выносящие раненых, и
старые рабочие-арсенальцы, снова приготовившиеся к боям по прошествии
двадцати с лишним лет и нацепившие на пояс связки гранат, и пушки, стоящие в
глубине дворов, и части Красной Армии, и скверы, и очередь у кассы цирка, -
все это наш Киев, героический Киев.
18 сентября 1941 года
Корней Чуковский
Госпиталь № 11
Еще так недавно на этих веселых лужайках кувыркались и барахтались
дети. Здесь, под старинными липами, был летний санаторий для школьников.
А теперь по тем же столетним аллеям медленно ковыляют раненые - в
длинных халатах, на костылях, с забинтованными головами и руками.
Издали они показались мне такими печальными. Я пришел сюда как
друг-писатель, чтобы прочитать им стишок или отрывок из повести, но что я
прочту этим "несчастным страдальцам", чем отвлеку их от их тяжелого горя?
Я подошел ближе и с изумлением увидел, что никаких "печальных
страдальцев" здесь нет. Загорелые круглые лица, простодушные, чуть-чуть
озорные глаза.
Неужели эти улыбающиеся, спокойные, ясноглазые люди только что были в
огне самой кровопролитной и беспощадной войны, какой еще не знала мировая
история?
С громким крестьянским смехом слушают они носатого гиганта, который,
опираясь на два костылька, рассказывает им историю о каком-то "проклятом
козле": [44]
- Не отходит, бродяга, от меня ни на шаг. Я в канаву, и он в канаву. Я
в огороды, и он в огороды. Что ты будешь делать с проклятым козлом!