"Петр Краснов. Две повести: Терунешь. Аска Мариам " - читать интересную книгу автора

большой круглый каменный домъ аббуны. Аббуна въ шелковой черной накидкУ,
расшитой золотомъ, сидУлъ на альгУ,[6] покрытой дорогими коврами, и опирался
на подушки. Онъ бесУдовалъ со мною о Россiи и угощалъ ароматнымъ тэчемъ,
который подавался въ зеленомъ стаканУ и ставился на полъ передо мной.
Кругомъ, сидя на колУняхъ и оживленно шепчась, трапезовали священники,
дьяконы и причтъ, босые, въ высокихъ греческихъ черныхъ шапкахъ и бУлыхъ
плащахъ. Домъ былъ наполненъ запахомъ чеснока и прянымъ ароматомъ тэча.
Слуги аббуны въ чистыхъ длинныхъ бУлыхъ рубашкахъ, согласно съ
обычаемъ, разносили маленькiе стеклянные графинчики съ узкимъ горлышкомъ и
подавали ихъ трапезующимъ. И они съ восклицанiемъ радости, высоко
запрокидывая свои темныя головы, выпивали мутный желтый напитокъ. Я говорилъ
аббунУ о братствУ между русскими и абиссинцами, знакомилъ его съ нашими
церковными напУвами. Я привыкъ ко дню, вдругъ начинающемуся въ 6 часовъ
утра, и такъ же внезапно надвигающейся ночи, привыкъ къ жарУ днемъ, - когда
отвУсные лучи палятъ сквозь солому крыши, а въ лавкУ становится душно, и
запахъ кумача дУлается особенно рУзкимъ, - и холоду ночью, когда и подъ
теплымъ одУяломъ дрогнешь. Вой и визгъ шакаловъ меня не тревожатъ больше. По
праздникамъ я балуюсь охотой, хожу съ винтовкой стрУлять дикихъ гусей на
ХабанУ, или ползаю по крутымъ скатамъ горъ, въ погонУ за козами...
У дверей моего дома всегда сидитъ или лежитъ нУсколько абиссинцевъ. Они
недУлями присматриваются къ товару, облюбовываютъ его, затУмъ заходятъ въ
магазинъ, хвалятъ меня, расхваливаютъ приглядУвшуюся имъ вещь, справляются о
цУнУ, передаютъ ее изъ рукъ въ руки, чуть не облизываютъ и вдругъ
возвращаютъ ее мнУ, объявляя, что вещь - "кефу" - скверная и этой цУны не
стоитъ, причемъ предлагаютъ мнУ отдать ее, назначая цУну разъ въ двадцать
ниже моей. Начинается торгъ съ клятвами и божбой, и, не придя ни къ какому
результату, мы разстаемся почти врагами. Но это не мУшаетъ на другой день
имъ снова явиться ко мнУ и, раскритиковавши вещь, набавить немного цУну.
Такъ длится иногда съ недУлю, но въ концУ концовъ вещь, къ обоюдному
удовольствiю, продается. Отдать вещь безъ торга, это - лишить абиссинца
лучшаго удовольствiя, да и сама вещь потеряетъ для него свою цУну....
У меня есть и знакомые. НерУдко ко мнУ заходятъ въ гости полковники и
генералы. Я угощаю ихъ чаемъ съ печеньемъ, и мы бесУдуемъ о политикУ. Два
французскихъ негоцiанта, мои конкуренты, тоже не брезгаютъ моимъ
хлУбомъ-солью. Особенно толстякъ Савурэ, десятый годъ торгующiй въ
Аддисъ-АбебУ, любитъ зайти ко мнУ поболтать. Время летитъ незамУтно,
капиталы прiумножаются, а вмУстУ съ тУмъ увеличиваются и шансы вернуться на
родину. Дай-то Богъ!..


III

Однажды день выдался на рУдкость жаркiй. Ни вУтерка, ни струи
какой-нибудь прохладной, чтобы облегчить изнемогающее тУло. Савурэ и знатный
абиссинецъ Ато-Абарра сидятъ у меня за прилавкомъ, и мы допиваемъ третiй
самоваръ. Потъ льетъ съ меня градомъ, мои гости тоже порядкомъ упарились.
- Э-эхъ, московъ! - дружелюбно хлопая меня по плечу, говорить сухой и
темный, съ красивой черной бородкой Абарра: - все хорошо у тебя, а только
некому хозяйствомъ твоимъ править. Тэчь у тебя плохъ, инжира суховата. Надо
тебУ жениться!