"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 1" - читать интересную книгу автора

- Да, - проговорил задумчиво Недодай, - господам все позволено.
- А почему? - спросил Артемьев.
- Почему? Да потому, что они - господа, - тоном, не допускающим
возражения, сказал Недодай.
Опять помолчали.
- Ты видал сегодня у Гриценки. Вино, пьянство; разливанное море, сам
куражится, расстегнутый. Ну-ка кто из нас водки шкалик принеси - по головке
не погладят. Тут же и девки. При девках - мне прислуга собранская
рассказывала - своего денщика по морде за то, что не так ему угодил. Ну,
хорошо это? - тихо сказал угрюмый, болезненного вида солдат Волконский.
- Ну это что же, - снисходительно заметил Недодай. - Гриценко барин
хороший, душевный барин. Ну, ударил Авдеенко, что за беда. Вместе живут.
Авдеенко-то у него одного сахара или папирос что накрадет. - Гриценко
никогда и слова не скажет. Это уже так - барин и слуга. Отношения особые.
Гриценко уважительный барин. С ним хоть и в бой - весело.
- А Саша-то, слыхали, вступился за денщика, - сказал унтер-офицер
Бондарев.
- Саша душевный барин. Хороший барин, - сказал Артемьев. - Прямо как
красная девица. С солдатами поет, слова обидного не скажет. Я ему как-то
чести не отдал, просто позабыл. Остановил, а сказать что и не знает. Это,
говорит, нехорошо, зевать. Да. Ну, я думаю, доложит эскадронному - баня
будет, на всякий случай вахмистру сказал. Тот меня в походную, на стойку.
Саблин-то, корнет, значит, увидал, спросил за что, отпустил, да еще,
говорит, его похвалить надо. Другой бы смолчал, а он - доложил.
- Да что ж. Молодой. А потом такой же будет, - сказал Недодай.
- Кто его знает, - задумчиво сказал Бондарев, - известно, служба - она
ожесточает.
- Не то обидно, - желчно вмешался Леницын, угрюмый, молчавший до сих
пор солдат, певший в хоре басом, - что толкнут, ударят или что, а то обидно,
что правды нет.
- Где же ее сыскать! - сказал Недодай.
- Нет, братцы, в самом деле, ну вот хотя бы расчет. Все видели сколько
песенникам Гриценко дал.
- Двадцать пять рублей, - вздохнув, сказал Артемьев.
- А пело нас двадцать пять человек - значит, ровно по рублю на брата. А
выдали?
- По восьми гривен, - сказал Балинский.
- Где же пять-то рублей осталось? - спросил Недодай.
- Где? У вахмистра. Ну я понимаю, запевале бы дали, он хор обучает, его
первое дело, а то вахмистру. Ему-то за что?
Опять помолчали. Любовин стоял в стороне, опершись спиной о стену, и
слушал. Лицо его иногда передергивалось нервной дрожью. Наконец он не
выдержал.
- А вы почему же правды-то не добиваетесь? - резко спросил он чуть
хрипнущим от волнения голосом.
- Как же ее добьешься-то? - спросил искоса, недружелюбно глядя на
Любовина, Недодай.
- А вот тебя Мацнев ударил не по праву - почему не жаловался?
- Кому же жаловаться? - спросил Недодай.
- Кому? - передразнил его, срываясь с голоса, Любовин. - Эскадронному.