"Петр Краснов. Ротный командир Кольдевин" - читать интересную книгу автора

Петр Николаевич Краснов


Ротный командир Кольдевин

Барабанщик на площадке лестницы у строевой роты пробил "дробь", и шум,
крики, возня и говор в большой и сумрачной "сборной" зале стали стихать.
Седьмой класс надел черные ремни с желтыми патронташами и медными бляхами,
разобрал ружья и строился на маршировку. Там басил Александр Петрович
Михневич, рослый "капитуша", поправляя стойку. В шестом скоро затихло -
уроки тригонометрии. Захар Борисович Вулин - шутки плохи. Там уже хрупко
стучал по черному аспиду ломкий мел, выкручивая синусы и косинусы, и кто-то
неровным и неуверенным голосом, звонко и громко, так, что было слышно через
стеклянную дверь, объяснял задачу.
Наше параллельное отделение разошлось, было по желтым полированного
дерева партам, притихло, подоставало книги и в ожидании преподавателя
подтверживало урок. Кто, не мудрствуя лукаво, углубился в Иловайского, кто,
стремясь блеснуть своими знаниями, разложил "Родную Старину" Сиповского и
подчитывал по ней, добывая "подробности". Зудили зубрилы, заткнув пальцами
уши.
Класс - в три больших широких окна на Итальянскую, - залит ярким
радостным светом. Весеннее солнце везде: на низких комодах, где хранятся
"гимнастерки" и патронташи, на черных досках с нестертыми алгебраическими
уравнениями, на большой карте Европы, на картинках каких-то птиц и более
всего на партах с мальчиками в темно-зеленых мундирах с белыми погонами с
желтым вензелем А-11. Оно блестит на примасленных вихрах шаловливого
пучеглазого Баума, бросило бронзу на смуглое лицо Термена и окружило
серебристым сиянием белую голову Трендаля.
Преподавателя нет. Дежурный в белом кушаке третий раз откашливается,
собираясь рапортовать. Он выглядывает в сумрачный, в тени, зал и смотрит
через него на парадную лестницу. На лестнице солнце прочертило косые золотые
дороги, и все кажется, там непостижимо прекрасным. В открытое окно вливается
сладкий весенний воздух и слышится медленный барабанный бой со двора и бас
Михневича: "Левой... левой... покойней руку..."
На задней скамейке бледный и длинный Романченко достал из черного
плоского футляра флейту и под сурдинку протверживает свою партию: следующий
час ему играть в оркестре. За ним Гладков с Леном дуются в "крестики и
нолики", а рядом рыжеватый Лорберг углубился в чтение французского романа
"Запретный плод".
Звуки флейты становятся громче. Голоса нарастают. Баум пустил бумажную
стрелу и она, плавно пролетев по воздуху, ударила в висок Никифорова. Ссора
готова. Два раза в класс заглядывал дежурный воспитатель Сергей Васильевич
Коноплев.
- Господа. Потише. Мешаете заниматься.
Прошло пять... потом десять минут...
У тех, кто стоял на очереди вызова, светлели лица. Книги закрывались.
Усталые глаза отрывались от слишком знакомых страниц. Таблица хронологии
свертывалась. Еще Михачев последний раз напомнил мне:
- Если что... По ручному телеграфу... Тысячи не надо. Первые пальцы
столетие, второй раз десятки и третьи единицы. Только быстро... Я разберу...