"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

Ваграмом, да так, что венский двор уже не оправился и мигом капитулировал.
После этого отношение к эрцгерцогу Карлу стало прохладным, и памятник ему
поставили, разумеется, гораздо позже, много лет спустя после его смерти.
Как-никак, случай был исключительный: первое сражение, которое наконец-то
выиграл эрцгерцог из династии Габсбургов!
Позади конной статуи чернели голые аллеи Рингштрассе, беспощадно
обнажавшие унылые фасады четырех - и пятиэтажных домов, сплошь построенных в
однообразно пышном кайзер-стиле, определявшем облик старинного городского
центра и большинства улиц в наиболее богатых районах Вены.
Монотонный ряд домов как раз напротив дворцовых окон расчленялся
широким пространством, по обеим сторонам которого стояли громоздкие здания
придворных музеев, торцами повернутые перпендикулярно к Рингштрассе, - два
массивных, неотличимо похожих близнеца с одинаковыми парадными лестницами и
одинаковыми куполами над центральной частью. Музеи таращились друг на друга
темными, неприветливыми фасадами, сродни фасаду нового дворцового крыла.
Посреди сквера между музеями грузно покоился памятник Марии Терезии -
сложное пирамидальное сооружение с бронзовой императрицей на высоко поднятом
троне, который обступили ее генералы и советники. Монумент напоминал во
много раз увеличенное пресс-папье.
Каван вынул из жилетного кармашка никелированные "роскопки"{[2]} - уже
двадцать пять минут!
Снаружи перед окнами ничего не происходило. Время от времени по
Рингштрассе проезжали красно-желтые коробки трамваев, но грохота колес по
промерзшим рельсам в дворцовом крыле слышно не было. Прохожих почти не
видно... экипажи, что ли, подсчитывать? Ну вот хоть что-то: возле тротуара
остановился фиакр с двумя служивыми на козлах. Один из них спрыгнул и
услужливо открыл дверцу, из фиакра вышел генерал; даже на расстоянии чин
можно было определить по высокой фуражке с плюмажем из ядовито-зеленых
перьев. Одетый в длинную светло-синюю шинель, под полами которой горели
красные лампасы, на черных штанинах, он парковой аллеей направился к замку.
Фигура генерала была уже слегка сгорблена в плечах, а когда он подошел
ближе, Каван со своего наблюдательного пункта у окна заметил, что усы и
бакенбарды у старого вояки пострижены в точности a la Франц Иосиф I. Верно,
мерзнет у него нынче бритый подбородок... Когда генерал дойдет до второго,
внутреннего, двора, дежурный скомандует "На караул!" и военный оркестр
грянет генерал-марш. Все ясно: его превосходительство великолепно могло бы
до цели своей поездки добраться на фиакре, обогнув замковый ансамбль и не
утруждая себя выходом из экипажа, пешей прогулкой по дворцовым дворам, а
затем опять усаживанием в фиакр на площади Михаила по ту сторону замка. Но
его превосходительство явно заинтересовано именно в генерал-марше.
Каван усмехнулся. Впрочем, что остается престарелому господину, если он
желает удостовериться в собственной значительности, важности, которую он все
еще сам себе приписывает? Но самооценки, видимо, недостаточно, и потому он
нуждается еще в чьем-либо официальном подтверждении. А кто это сделает с
большей парадностью, нежели оркестр дворцовой стражи? Поэтому-то господин
генерал, невзирая на боль в суставах и скованность в пояснице, все же
решился пешком пересечь дворы резиденции, где обитает его верховный
главнокомандующий и где он хотя бы символически цепочкой следов соединит
маршрут своего следования с местами, где, возможно, по тем же торцам ступало
его величество... И вот сейчас дворцовая стража возьмет на караул и зазвучит