"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

старается добыть что-нибудь для себя и подопечных дам, а то и домой, семье
принести какой-нибудь гостинец.
Те, что были впереди или протиснулись вперед, имели возможность
выбрать, а из задних рядов хотя и доносились просьбы то об одном, то о
другом, однако будут они исполнены или нет - это целиком зависит от везения.
"Лосося под соусом из омаров! Олений окорок, три порции! Вон от той кабаньей
головы! Копченый язык с паштетом..." Да, лакеи слышат, все слышат и большей
частью даже успевают сообразить кому что, однако неизвестно, чья рука
завладеет наполненной тарелкой... В худшем случае в подставленный кивер,
владельца которого не видно, бросят горсть конфет.
Несколько проще обстояло дело с напитками, поскольку каждый сам
подходит к официанту с конкретной просьбой: шампанского, рейнского, бордо,
римского пунша, миндального молока или лимонада для дам.
Но вот снова на галерее заиграл штраусовский оркестр...
...И в тот же миг обер-лейтенант Комарек увидел дядюшку, который стоял,
взяв под руку какого-то генерала и жестом подзывая племянника. И...
"...Вальс плывет и сердце ждет, о ней, о ней поет..."

2. СТРЕЛОК

Анна Гавриловна провела беспокойную ночь. Гришенька все время метался
на постели, кричал во сне что-то невразумительное, а когда она приложила
руку ко лбу сына, лоб пылал, как в лихорадке. А все из-за Песика. Песик был
песиком и в то же время - кличкой, кличкой белого шпица, которого подарил
Грише отец, принеся его однажды из ветеринарного института. Он подарил его
Грише на день рождения как бы в знак примирения между отцом и мальчиком.
Точнее - между отчимом и Гришей. Они не очень-то ладили между собой. И не
потому, что мать вторично вышла замуж за "чужого" - собственного отца
мальчик даже не помнил, единственное, что осталось в его памяти, - это усы и
борода, неприятно щекотавшие ему лицо, - гораздо больше Грише не нравилось
то, чем занимался этот "новый". Отчим служил в Петербургском ветеринарном
институте, который, по глубокому Гришиному убеждению, был придуман только
затем, чтобы мучить собак, кошек, морских свинок и вообще всех животных.
Живя теперь с родителями во флигеле на территории института, он часто
слышал вой и стоны, исполненные боли и ужаса. Но хуже всего было то, что над
оградой институтского двора торчала огромная труба, которая дымила и
дымила, - это сжигали в печи замученных животных.
Всякий раз, когда отчим возвращался со службы, Гриша украдкой
поглядывал на его руки - нет ли на них крови.
Правда, он ни разу ее не видел, и все же...
И вдруг однажды "новый" принес ему великолепного белого шпица. Мол,
собаку должны были резать, но отчим вспомнил, какой Гриша мягкосердечный,
подумал, что собака ему, наверно, понравится, и "спас ее".
В тот раз мальчик впервые почувствовал по отношению к отчиму нечто
вроде признательности. Но чувство это жило в нем недолго, поскольку вскоре
Гриша убедился, что хотя "новый" и спас одно животное, однако десятки других
скулили и должны были умереть в этом отвратительном институте с этой
отвратительной дымящей трубой. Может, потому-то, сам того не сознавая, Гриша
и дал спасенному шпицу имя Песик - одному за всех. Он горячо привязался к
нему, словно изливая на Песика все свое сострадание и любовь, которые не мог