"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

охватил ужас, чуть сердце не остановилось, - ужас, когда он вспомнил...
Разом исчезла пепельница с окурками. Герта, тот, другой... что, если -
раненый стал судорожно ловить воздух - что, если это он, он сам - виновник
войны? В тот дождливый вечер... ему дали портфель... он точно помнит,
совершенно точно... портфель из светло-коричневой телячьей кожи... Он
прыгнул в седло... да, у него снова перед глазами картина, как он выехал
тогда из Гофбурга и сделал небольшой крюк через Панскую улицу - пусть-де
женщины полюбуются императорским гвардейцем... золотая шнуровка на груди,
шлем с султаном из белого конского волоса... Смех да и только! Главной все
же была эта сумка! Сумка, а в ней бумага с подписью императора... Что, если
именно в этой бумаге император... а его послали передать... Разве сам он не
хотел когда-нибудь стать посланцем, несущим великую весть, которая поразит
весь мир?.. Вот он сворачивает в улочку напротив Центрального кафе и уже
въезжает на площадь Миноритов... вот и маленький парк с мерцанием дождевых
капель в конусах фонарного света... и... и... почему вдруг гаснут фонари?
один за другим?., а тьма густеет... вот уже оно, министерство... оно закрыло
собой все... и такое черное... черное... а он, Беденкович, держит портфель,
потому что конь под его седлом исчез, точно растворился в ночном мраке, как
и все вокруг: здания, церковь миноритов, земля... а сумка с императорской
депешей все тяжелее и тяжелее, она тянет его вниз - нет, пока не поздно,
Беденкович должен избавиться от нее, потому что теперь она тяжела, как сама
смерть... смерть, которую он принес сюда... даже сюда...
В последний миг Беденкович еще пытается пришпорить коня, но уже только
перебирает ногами в пустоте: императорский гвардеец въезжает в последнюю
тьму.

4. СТРЕЛОК

Мужчина разжимал пальцы и снова сжимал в кулак, резко, судорожно, так
что каждый раз у него от напряжения белели суставы. Когда при этом рука
хватала наволочку, Наташа всегда ожидала, что та будет разорвана, рука
мужчины вдруг представлялась ей лапой какого-нибудь хищника во время охоты.
Казалось, во сне он действительно с кем-то борется. И его лицо с плотно
сомкнутыми веками было такое жестокое, такое чужое, что Наташе становилось
страшно.
Женщина невольно отодвигалась от спящего и, опершись на локоть,
продолжала за ним наблюдать. Не впервые заставляли ее проснуться ночные
кошмары возлюбленного, которого подарила ей война. Днем мирный, тихий,
скорее даже печальный... Чтобы он когда-нибудь смеялся? Нет, такого Наташа
не помнит, но в остальном добряк - по глазам видно, по голосу определишь.
Возле него было спокойно, тепло, с ним никогда не чувствуешь себя одинокой.
При нем точно снова начало оживать что-то из далекого детства - так в доме у
Наташи благоухал хлеб, грела печь, сияли подсолнухи под окнами, звучал голос
матери.
Но откуда по ночам такая странная, такая неприятная перемена? Наверняка
что-то его мучает. То, что не имеет выхода днем и вот прорывается наружу во
тьме, а он с этим злом борется, один на один, и Наташа не может ему помочь,
вся ее любовь оказывается бессильной; не может помочь, потому как ничего не
знает. Ни о его муках, ни о нем самом, о Сергее Трофимовиче.
Вот судорожно сжатый кулак ослаб, смягчилось выражение лица.