"В.В.Кравченко. Д.И.Багалей: научная и общественно-политическая деятельность " - читать интересную книгу автора

невероятно бессмысленной и зверской реакции..."30. После введения в 1884 г.
самого консервативного в истории российских университетов устава посыпались
гонения на всех, заподозренных в малейшей нелояльности. Под знамена реакции
поспешила встать и группа преподавателей Харьковского университета,
организовавших здесь борьбу с "крамолой".
Д. И. Багалей, подобно Н. Ф. Сумцову, Д. И. Яворницкому, был обвинен в
"украинофильстве". Председатель ученого комитета министерства народного
просвещения, правая рука реакционного министра И. Д. Делянова, А. И.
Георгиевский сообщал попечителю Харьковского учебного округа: "По частным
сведениям, Багалей в значительной мере отличается хохломанством"31. На этом
основании его переводят из штатных преподавателей в низшую категорию
приват-доцентов. Материальное положение последних было незавидным: жалованье
их составляло 1200 р. в год, но главное - для оставления их в должности
требовалось ежегодное разрешение министерства народного просвещения, что
открывало простор для широкого административного произвола. Все изданные к
тому времени научные работы


20

Д. И. Багалея были направлены для изучения их "на предмет
украинофильских тенденций" в Москву и Петербург32. И хотя рецензенты (в
частности, К- Н. Бестужев-Рюмин и Д. И. Иловайский) не нашли ничего
предосудительного (оба они отдавали дань так называемой областнической
концепции истории России, приверженность которой позднее неоднократно
высказывал и сам Д. И. Багалей), но в глазах царских чиновников
подозрительно выглядела тематика исследований Д. И. Багалея. "Значит,- в
растерянности писал он своему покровителю, академику А. Ф. Бычкову,- я во
что бы тони стало должен писать по истории центра, а не Украины. И то, что я
пишу историю Белгородской черты и. Слободской Украины, может быть...
послужит со временем одним из веских соображений против моей работы"33. Со
всей энергией человека, заветные жизненные; планы которого оказались под
угрозой Д.И.Багалей прилагал отчаянные усилия, чтобы убедить А. Ф. Бычкова
(а через него и всемогущего министра народного просвещения И. Д. Делянова) в
своей абсолютной лояльности. "...У меня,- писал он,- нет никаких других
интересов, кроме чисто научных да семейных; к политике и публицистике я
остаюсь совершенно равнодушным"34. Но оснований для оптимизма не возникало.
Не поступившись темой своей научной работы, Д. И. Багалей оставался "на
примете" у администрации, в частности попечителя учебного округа Н. П.
Воронцова-Вельяминова, а это означало, что возможность служебного
продвижения и улучшения материального положения исключалась. Тяжелым было и
моральное состояние ученого. Снова и снова Д. И. Багалей обращается к, А. Ф.
Бычкову, объясняет, убеждает, и рефреном в этих письмах звучат слова,
продиктованные отчаянием: "Помогите же мне в этом! Пусть не умрет во мне
вера, что и теперь еще можно добиться торжества справедливости! Нас, слабых,
задавленных, запуганных легко заклевать коршунам"35. Под этими словами
вполне могла бы подписаться большая часть российской либеральной
интеллигенции 80-х годов XIX ст.
Однако даже влиятельный в министерских кругах А. Ф. Бычков ничего не
смог предпринять и только советовал своему адресату поскорее заканчивать и