"Сергей Кравченко. Тайный Советник" - читать интересную книгу авторапаписты ее обсели.
А долг обязывает ВСЕХ людей Божьих в православие возвратить! Они же от рождения, от Сотворения Мира православными были? Как иначе? От этих терзаний Ивану часто не спалось. Он чувствовал себя школьником, не сделавшим домашнее задание. Во-вторых, на Иване имелись многие личные, мирские вины. Не как у официального лица перед верховным начальством, а как у смертного человечка перед Христом, искупителем обывательских слабостей и постыдных желаний. В этом году Иван буквально раздираем был бесами вожделения. Царица Анастасия болела с осени и не очень помогала Ивану избавляться от мужской энергии. Сейчас, после ухода Смирного Грозный сидел и пытался думать о покушении. Но мысли странным образом сбивались на подсказанную кем-то тезу: странный голос, то писклявый мышиный, то гулкий колокольный, раз за разом указывал Ивану неожиданные логические связи: - Ты, хозяин, смотри, не очень-то греши! Твой грех обижает Господа и Ангелов Его. Они от тебя отходят, не помогают нести царский посох. От этого ты нарушаешь Божью волю - медлишь с обращением стран ближних и дальних в истинную веру, не дерзаешь мир православием обелить! И так твой малый грех обращается в грех великий!.. Голос еще бубнит, а в голове Ивана начинается такой трезвон, будто звонари на Пасху перепились и никак не могут прекратить благовест. Иван стонет, кричит, бьется затылком о спинку кресла. Звон стихает, и голос, прокашлявшись, продолжает поучать заунывно и лениво: - На пакостный запах великого греха сбираются слуги Сатаны. Они подвигают тебя на новый мелкий грех. Распаляют огонь чресел, показывают сладострастие. Ты предаешься казням и похоти. Губишь невинные души. Их грехи неотпущенные ложатся тяжким грузом на твои грехи и, совокупляясь с ними, умножаются, влекут душу твою вниз... - Во как загнул! - тянет Иван в пустых сумерках. - Какие грехи у "невинных душ"? И как это чужие грехи с моими совокупляются? Первый раз слышу, чтоб грехи размножались совокуплением! В голове Ивана оживает воистину срамная картина. В ней личные похоти представляются чистенькими, беленькими голыми девками - с полузабытыми, но родными лицами. Чужие грехи проступают в виде глумливых чудищ смешанного пола, в шерсти, чешуе, перьях. С вакхическим гоготом чужаки заполняют палату, гоняются за Ивановыми девками, сшибают мебель и свечи. Вот девки брызнули по углам, но не вопят в ужасе, а зазывно хохочут, чуть ли не сами срывают с себя условные и прозрачные для Ивана одежды. И постепенно все "наши" падают под натиском чужих грехов. В темных углах грохочет и визжит, аж дым идет. - Видишь, сын мой, - голосом пресвитера Сильвестра продолжает неизвестный, - ничего святого для них нету - уж и святой угол оскверняют! Пред ликом Спаса творят невиданное дело! - Но Спас всеведущ и всевидящ! - возражает Иван. - Ему ли не видеть таких дел? Не повседневно ли они у нас творятся? - Вот именно, сынок, вот именно! - неубедительно подхватывает голос. Тут Иван отвлекается от дискуссии. Одна очень хорошенькая девочка, просто ангелочек, вырвалась из лап мохнатой русалки и выскочила в освещенный круг у подножия Иванова кресла. Русалка - почему-то без хвоста, но с |
|
|