"Б.Г.Кремнев. Красин ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

демократии, сплочения, организации. Во главе всех дел стояли выборные
распорядители. Их кандидатуры выдвигались покурено, подачей записок. Затем
составлялся общий список и вывешивался на стене для "всенародного
голосования". Каждый студент ставил против фамилии кандидата плюс или минус.
Кто набирал больше плюсов, проходил в распорядители.
Собрание распорядителей делилось на комиссии - административную,
мясную, овощную - и направляло всю жизнь столовой: подряжало эконома,
поваров, заключало соглашения с поставщиками провианта, устанавливало таксу
на блюда, следило за порядком.
Благодаря студентам порядок в столовой был образцовым, хотя временами
здесь кормилось до тысячи человек.
Независимая столовая - одна из вольностей, которую удалось отстоять
технологам. Другим студентам Петербурга жилось куда хуже. В университете,
например, после убийства Александра II все студенческие организации были
разгромлены вчистую.
Красину работать в столовой не довелось. Тут требовались деловая сметка
и практический опыт. Малоискушенных юнцов распорядителями не выбирали. А он
был тогда "очень хорошенький мальчик, немного выше среднего роста, стройный,
с прелестным, по-детски круглым лицом, безусый и безбородый", - вспоминает
его однокашник А. Балдин.
Красин стал участником другой студенческой организации - нелегальной -
библиотеки.
Институтская библиотека своим официальным лицом радовала начальство.
Лицо было анемичным, а сама библиотека - хилой. На полках стояли лишь книги
по технике. Литература социально-экономическая давно пылилась за замками и
печатями. Многие книги, легально вышедшие в свет лет десять назад, - о
хождении в народ, о борьбе с самодержавием, о теории и истории социализма -
теперь были запрещены и изъяты. Те, кто пытался их читать, предавались не
только академической анафеме, но и полицейским властям. Если жандармы
натыкались на "Что делать?" Чернышевского, владельца книги ожидало не только
исключение из института, но и отбывание "натуральной тюремной повинности".
Запрещенными книгами были н первый том "Капитала"


12

Маркса, я первый и второй тома сочинений Лассаля, и "Исторические
письма" Лаврова, и "Политическая экономия" Милля с примечаниями
Чернышевского.
Вот эти-то книги, запретные и опасные, и составляли другое,
неофициальное, наиболее манящее студентов лицо институтской библиотеки.
"Всякий уважающий себя студент, - вспоминает Красин, - считал для себя
обязательным прочесть всю запретную литературу".
Она не хранилась в библиотечных стенах. Она ходила по рукам, тайно и
конспиративно. Книжки передавали из-под полы, быстро, с оглядкой
студенты-библиотекари. Каждый держал на дому по две-три книги, не больше,
чтобы при провале жертвовать немногим. Он выдавал нелегальщину товарищам по
записям в особых каталогах, которые прятались в тайниках.
Довольно трудным и опасным занятием было не только распространение
книг, но и добывание их.