"Эрнст Кренкель. RAEM - мои позывные " - читать интересную книгу автора

карнавальная игрушка - усы на проволочке. Стоило воткнуть эту проволочку в
ноздри - и ты сразу же становишься усачом. Беда заключалась в том, что в
таких же усах незадачливый бандит пошёл на свою "операцию". Вот почему,
обнаоужив усы в нашей квартире, следствие сразу же увидело в этом факте
весьма многозначительную связь. Забрали усы, патроны, а вместе с ними заодно
забрали и меня.
Повели меня в милицию. Поспал я на каком-то дощатом топчане, а на
следующее утро в сопровождении милиционера меня отвели на Рождественский
бульвар, в дом 15. Это красивый старинный дом. Всякий раз, когда я теперь
проезжаю мимо него на трамвае, я вспоминаю эту историю. Вторую ночь я провёл
уже здесь, а затем попал в Дом предварительного заключения уголовного
розыска, находившийся тогда сразу за Центральным рынком, на Цветном
бульваре.
В новой камере было обширное общество - человек пятьдесят - шестьдесят.
Самая разнообразная публика. И мужчины и женщины. Если нужно было пойти в
уборную, то полагалось стать к дверям и дождаться, пока наберётся ещё пять -
шесть страдальцев. Только тогда нас под охраной вели в туалет. Ну, точь -
в - точь, как водили Швейка, когда жандармский вахмистр принял его за
русского шпиона.
Обстановка в камере была спартанская. Спали на полу. Никаких подушек не
полагалось. Тюремная камера не дворец. Подушки выглядели бы в ней явным
излишеством. В этой же камере я научился делать стаканы из бутылок. Делался
такой стакан обычно втроём. Двое, взяв обыкновенную верёвку, как бы пилили
этой верёвкой бутылку. В полном соответствии с законами физики то место
бутылки, по которому тёрла верёвка, нагревалось, а на горячее стекло третий
капал холодной водой. Бутылка тотчас же распадалась на две части.
Потом меня перевели в другую камеру, где было уже человек пять - шесть.
Там меня разыскали родственники. И, о радость, мне принесли в камеру
передачу. Увы, радость длилась даже не минуты, а лишь секунды. Кто - то
наподдал по моей посылке. Она разлетелась во все стороны. На мою долю
осталась лишь картонная коробка, в которую эта посылка была упакована.
А тем временем не торопясь, обстоятельно следствие продвигалось вперёд
положенной ему дорогой. Первый вопрос, который мне задал следователь:
-Сколько было приводов?
Я знал, что приводы есть в динамо - машине, к станкам, но про уголовные
приводы услышал впервые, немедленно задав глупый вопрос:
-А что это такое?
Мне посоветовали не прикидываться. Мол, ничего тебе не поможет.
Следователь долго расспрашивал меня: откуда, как и почему. Я всё рассказал
по - честному, и он, памятуя о том, что мне ещё не было шестнадцпти лет,
передал мою персону в комиссию по делам несовершеннолетних преступников.
Очень благообразный старый человек, совершенно белый, в длиннополом
сюртуке, долго стыдил меня. По тому, как профессионально он это делал, я
пришёл к заключению, что старик из бывших преподавателей. Затем он вызвал
моего отца. Эти два работника воспитания быстро нашли общий язык, и я был
выпущен на поруки, просидев около трёх недель, но без судимости, что
впоследствии облегчало заполнение разного рода анкет.
Для всякого другого такая порция холодного душа была бы, наверное,
более чем достаточной. Но мной владела неизъяснимая тяга к оружию. Тяга эта
была стол сильна, что я чуть - чуть не совершил другой, прямо скажем, куда