"Эрнст Кренкель. RAEM - мои позывные " - читать интересную книгу автора

И рассказывать и слушать такие истории было очень приятно, и я не
заставлял себя ждать, когда мой приятель начинал гундосить под окном:
-Анис! Анис!
"Анис" в его транскрипции означало "Эрнст". Выговорить моё имя иначе он
не мог. Буква "р" и недостаточное количество гласных были для моего
компаньона по играм непреодолимой преградой.
Весной отец торжественно сажал редиску в две-три маленькие коробки от
копчушек. Затем под карнизом, где всегда сидели голуби, собирали в бутылки
помёт, разбалтывали его с водой, и это шло на поливку редисочных плантаций.
Сбор помёта отец сопровождал просветительными рассказами о том, что в
Америке есть места, где высятся целые скалы помёта, только не помёт, а
гуано.
Не помню случая, чтобы редиска хотя бы в малой степени походила на
настоящую. Наша редиска получалась длинной и не толще нормальной спички. Но
это не смущало отца. Он приглашал гостей на званый вечер, предупреждая, что
"гвоздём" его будет собственноручно выращенная редиска. Гости получали по
две спички-редиски.
Водка в нашем доме как-то не водилась: отец предпочитал пиво, особенно
Трёхгорного завода. Оно продавалось в высоких бутылках с гранями,
сужавшимися кверху.
Ели мы дома сытно, но без разносолов - на них не хватало средств.
Бюджет был довольно хлипкий. И хотя все расходы скрупулёзно записывались,
это не помогало.
Мать любила ходить по магазинам, даже ничего не покупая. Но иногда она
нарушала твёрдое правило. Обычно это происходило в четверг. Четверг был
волнующий день. Именно в этот день во всех мануфактурных магазинах
продавались остатки шелков, бархата и прочей милой дамскому сердцу
дребедени.
Совершив такую покупку, мать гордая возвращалась домой. Отец, несмотря
на явное нарушение экономии, должен был выражать - и выражал - свои восторги
по поводу поразительной дешевизны её замечательных приобретений.
Большим событием, к которому вся семья долго готовилась, стала покупка
муфты. Мать по нескольку раз обошла все наиболее известные меховые магазины.
Вечерами мы выслушивали её обстоятельные доклады о ценах, фасонах и качестве
всех имевшихся в Москве муфт. Деньги откладывались в продолжение половины
зимы. Только и разговору было, что о муфте. Наконец наступил долгожданный
день. В семье всё притихло - мама ушла за муфтой.
Муфта была удачной подделкой под дорогой мех, как говорится,
"недорогая, но миленькая". Мне разрешалось её только слегка гладить. А
плохую погоду муфта не выводилась. Даже мысль об этом казалась
кощунственной. Если на муфту попадало несколько снежинок, вся семья
волновалась.
Помню московскую конку. Как-то раз поехали с матерью в город. У
Цветного бульвара была остановка - тут пристёгивали дополнительных лошадей,
чтобы одолеть горку по направлению к Сретенке.
Когда мне исполнилось семь лет, меня отдали в детский сад на Мясницкой
улице. Первый раз в детский сад меня привела мама. Все мамаши вошли в класс
со своими детьми. Ребят усадили за парты, а мамаш попросили удалиться.
Многие заревели. Был близок к слезам и я. Но вскоре все перезнакомились, и
детский сад стал не таким страшным, как в первый день. Начиналась новая