"Нэнси Кресс. Самая знаменитая девочка в мире" - читать интересную книгу автора

проиграют. Все это понимают, вероятно, даже сами уйгуры. Но пока что они
взрывают в Пекине и Шанхае, в Сан-Франциско и Лондоне, иногда бешено
договариваясь о выкупе, иногда с надменными политическими манифестами,
иногда, как кажется, из чистой ярости. Резня, даже после вековой к ней
привычки, заставляет бледнеть даже дипломатов. И генерал Чжоу поднаторел во
всем этом. Рабочие лошадки прессы, вроде меня, не имеют доступа к секретным
данным, однако слухи связывают его с некоторыми самыми зверскими акциями. Он
держит дом в Миннесоте, потому что его легче всего достичь в ракетных
полетах над полюсом.
И Кира верит, что у них "особые" романтические отношения?
Невероятно, но кажется, что верит. Пока она говорила об их знакомстве,
о своей жизни с Чжоу, я не замечала ни следа иронии, сомнения, простого
смущения. И определенно ничего хоть издали напоминающего стыд. Я отметила
гнев, и это было самое интригующее в ее поведении. На кого она злится? На
Чжоу? На свою мать, зашнурованный образец совершенства, которая отвергла ее?
На пришельцев? На судьбу?
Она отклонила все политические вопросы. "Кира, ты одобряешь то, как
развивается китайско-американское сотрудничество?"
"Я одобряю то, как развивается моя жизнь." Звонкий смех, подчеркнутый
ноткой гнева.
Мы прошлись по вилле, и она позволила мне фотографировать все, даже из
спальню. Громадная постель под балдахином, резные шкафчики, горшки со
сливовым цветом. Чжоу, или какой-то заспинный пиар-советник решил, что
партнерша китайского политического деятеля должна выглядеть не слишком
сурово, ни слишком по-американски. Прошлому Киры давалась честь ее
присутствием, даже ели она сама глядела в будущее - таким ясным было то, что
я вывела. Я записывала все. Кира ничего не вымолвила, сопровождая меня,
обычно даже не смотрела в мою сторону. Она расчесала волосы перед
витеевато-резным зеркалом, покопалась на туалетном столике, сидя в глубокой
задумчивости. Словно забыв о том, что я здесь.
Молчание Кира нарушила только тогда, когда она провожала меня к
воротам. Она вдруг сказала: "Эми... ты помнишь нашу школу? Тот ВР-концерт?"
"Да", осторожно ответила я.
"Ты, я и наши мальчики были в комнате джунглей. Там был виртуальный бой
кокосами. Я бросила в тебя кокосом, попала, я ты притворилась, что даже не
заметила этого."
"Да", ответила я. Из всего моего избегания, из того, что я делала с ней
в те ужасные, чудовищные, жестокие подростковые годы, она решила вспомнить
именно это!
"Но ты видела. Ты знала, что я там."
"Да. Я извиняюсь, Кира."
"Не тревожься об этом", сказала она с такой сверкающей улыбкой, что я
сразу поняла, на кого был направлен ее гнев. Она дала мне интервью из старых
семейных уз, или из желания продемонстрировать разницу наших сравнительных
позиций, или еще их чего-то, но злилась она на меня. И всегда будет злиться.
"Извини", снова сказала я с подчеркнутой неадекватностью. Кира не
ответила, просто повернулась и пошла в свое крошечный Запретный Город.


***