"Всеволод Владимирович Крестовский. Кровавый пуф. Книга 2. Две силы" - читать интересную книгу автора

- Н-н-ну? - гнусаво и не без претензии на амбицию протянул Янкель с
характерно еврейской растяжкой и певучестью. - Сказжит спизжалуйста, Янкель
изъел. Зацем я тибе изъел и сшто я изъел? Н-н-ну?
- Чаго "ну"! - азартно приподнялся мужик. - Ты у мяне за скольки
квартоу мого пол-кавалка зямли на рок узяу? га?.. За дзевяц квартоу? А я
цябе засеяу, тай зняу хлеб, тай пазвазиу у пуню за скольки квартоу?.. га?..
За три?.. Уся моя праца тай увесь мой хлеб за двадцать квартоу пайшоу! А
цяперь мяне аж на полкварты веры нема! А больш таго праз цябе пропасць
повинен и заусим, з дзецями! Усе гаспадарство гэть до черта! А усе праз
цябе!
- Не ты адзин, куме! И усе так-то! усе пад Янкелем! и усе спад Янкеля
живуць! - примирительно заметил третий, с безнадежностью махнув рукой,
словно желая выразить, что таковой порядок вещей предопределен уже свыше
непреклонной судьбой и ничего, значит, против него не поделаешь.
- Н-ну-у? Хай зжонка несе сштуку халсцины, я цебе дам аж цалу кварту! -
свеликодушничал Янкель.
Мужик только взглянул на него исподлобья и, укоризненно помотав
головой, в бессильной и сдержанной злобе отвернулся в сторону. Очевидно, у
жинки не было уж в запасе лишней штуки холста, за которую Янкель столь
соблазнительно сулил целую кварту водки.
- Павер на бирку? Ну што, бачь, табе! - убеждал Янкеля кум примиритель,
которому тоже весьма желательно бы было распить с кумом по лишней чарке.
- На биркэ? - ухмылялся Янкель. - А он-то и сшто такого? - красноречиво
указал он на дверной косяк, на котором в длинном ряде сделанных мелом
черточек последовательно отмечалось количество отпущенной в долг водки. -
Болш на биркэ а ни ниц!
- А скольки ты наддау? Как мы не знали таго! - элегически убеждал кум,
намекая корчмарю на самовольные и плутовские прибавки черточек на дверном
косяке.
- Н-ну, малчи, сшволачь! - презрительно возвысил тот голос и
отвернулся, явно показывая вид, что не намерен долее продолжать разговор с
такими грубыми мужиками.
- Пачайкайце, Панове! Я вам пагажду! - вмешался дворовый. - Гей,
Янкель! Став кварту за мяне! Дай Боже на здарове панам, бо каб не пан, дак
бы и горелки не пакупиць!
- Але?! - протянул один из мужиков, кидая вопросительный взгляд на
дворового. - Чи ще й мало было батогоу?
- А што ж ион сблаговол гля цябе?[1] - вступился дворовый.
- А не? не сблаговал? - насупив брови, горячо возразил пьяненький и
потому расходившийся кум. - Што было шкоды якой, то усе ад няго! Нада прауду
казац! Нас было у бацка три сыны - ледва усих троих у солдаты непоздавау,
тай то двох здау, адзин я застауси, бо пад мерку не падайшоу, а тоб бацьку з
маткой по миру хадзиць! А скольки батогоу праз его-мосць изъеу! А цеснота, а
беднота! А дзеучать скольки пашкодзиу нам? ой, та што там, Боже мой...
Млостно й гутариць![2] Пан!.. Не пан а черт ион быу гля нас! От-што!
- Гэто так, так! - одобрительно подтвердили некоторые из
состольников; - прауду кажучи, треба вяльми Богу та Цару дзяковац за волю,
бо цяперь хоць батожиць, може, не будуць; а й то згодно![3]
- А усе ж без паноу Цар недау бы и воли, бо панам так схацелось, каб
хлопи вольны были, от Цар и зрабиу по-паньскому! - наперекор общему мнению