"Виктория Крэйн. Палач " - читать интересную книгу автора

нее. Отверг. Второго такого удара я не перенесу.
Бедный Джек! Я так виновата! Я должна была отговорить его от этой
безумной затеи. Сделать все, что угодно, лишь бы остановить. Не дать им
влезть в то, чего они никогда до конца не понимали. А я, дура такая, даже не
попыталась разобраться. Просто согласилась им помочь. Я должна была
внимательно отследить каждый их ход. Пройти с ними досконально по всему
плану. Точнее, не допустить даже намека на существование подобного плана.
Потому что они пошли против Арки. А Арку уничтожить невозможно. Мало того,
нельзя ни в коем случае! Но я не знала, что то, против чего боролась
организация Джека, и есть Арка. А должна была узнать, понять. Я же просто
порхала, как стрекоза, и смеялась до упаду. Я виновата во всем. Теперь ребят
не вернуть. Джош и Энди мертвы - этот как пить дать. Они оставили в живых
Джека как лидера. И теперь узнают всю структуру организации. Они ее
разрушат. Никого не останется. Ни один человек, связанный с Джеком, не
переживет эту ночь (или уже не пережил).
И еще оставалась я. Когда со мной будет покончено, этот мир будет
спасен. Вот так просто и неприкрыто.
Джек, я и ребята пытались уничтожить целый мир. И теперь за это платим.
А Арка... Арка в очередной раз выстоит. И Люциан со своими людьми оказался
из хороших парней. А мы из плохих. Ну что за ирония судьбы? Я пошла против
Закона. Это я-то? Ага, именно я. Обхохочешься.
Что-то скрипнуло. Я повернулась на звук. Сквозь небольшую щелку
проникал слабый свет. Дверь. Еще один скрип. Дверь широко распахнулась,
освещая весь проем и выделяя тень человека в нем. Вот и дождалась.
Люциан шагнул внутрь, скрылся в темноте. Потом щелкнул выключатель и я,
наконец, увидела свою камеру. Комната. Обычная комната. Напротив стены, у
которой я сидела, черный кожаный диван, торшер, журнальный столик. Возле
него - большое удобное кресло. У другой стены раковина. Еще один столик, на
нем блестящие лотки. О! Пыточные инструменты? Я скользнула глазами ниже. Под
столом несколько картонных коробок. Противоположную стену занимали стеллажи
до самого потолка. С книгами и папками. Ах да, еще ковер. Прямо перед
диваном. Маленький такой уютный коврик. Прям не камера, а рай земной.
Уютный. Чуть правее от меня в каменной стене еще одна дверь.
Люциан шагнул к раковине и прикрутил кран.
- Раздражает, - пояснил он зачем-то и после этого повернулся ко мне.
Мы долго смотрели друг на друга. Он успел переодеться и принять душ.
Волосы его, еще влажные, слегка завивались и были распущены. Часть он убрал
от висков и заколол сзади. Наверняка какой-нибудь черной заколкой с
серебром. Он такие раньше любил. На нем была простая серая футболка и синие
джинсы. На ногах все те же высокие ботинки. Или другие такие же. Какая мне
разница? Я-то все равно сижу голая на полу в цепях и мне не до внешности.
Я оторвалась от созерцания его божественной фигуры и отвернулась. Ну
почему, почему я не могу его ненавидеть? Как положено пленнице. Как положено
беспомощной жертве. Как ненавидит врага та, чьего друга пытали у нее на
глазах. Я больная на всю голову. Ненормальная и бессердечная тварь.
- Ну, девочка, о чем призадумалась? - Люциан опустился передо мной на
корточки. - Выглядишь неплохо. Хотя тебе бы в душ сходить. Нет желания?
Я захлопала на него глазами. Душ? Какой, на фиг, душ? С каких это пор
ему противно видеть тело жертвы, влажное от холодного пота, измазанное в
крови?