"Виктория Крэйн. Последнее Рождество" - читать интересную книгу автора

к будке проката коньков. - Давай-ка покатаемся. Ты хорошо катаешься? Я этого
с детства не делала и буду сейчас как корова на льду, но раз ты здесь, я не
упаду!
Он остановил меня перед самой будкой.
- У тебя уши красные от мороза, - проговорил он и обхватил мою голову
своими большими теплыми ладонями, янтарные глаза оказались совсем близко от
меня. - И руки у тебя как ледышки.
Он отпустил мою голову, взял мои руки и, наклонившись, дохнул на них, а
затем начал растирать. Солнце золотило его небрежно падающие на поднятый
воротник дубленки волосы. Некоторые пряди были светлее, мне показалось, что
в них заблудились солнечные зайчики.
- Я не замерзла, - рассмеялась я, и вдруг с моего языка сорвалось: - Ты
просто... солнечный мальчик. Всегда таким был.
Он замер и посмотрел мне в глаза. Я завороженно уставилась на него.
Секунда - и наваждение прошло, а он уже вел меня за руку к торговым рядам,
ловко лавируя между прохожими.
У какого-то ларька мы долго выбирали мне шапку. Остановились на смешной
белой, с огромным помпоном и ушками с кисточками. Бабушка-продавщица с
умилением наблюдала за тем, как он натянул мне на голову шапочку, вытащил
из-под шубы косу и перекинул ее вперед, через мое правое плечо. В комплект к
шапке были подобраны такие же белые вязаные варежки, которые он тоже надел
на меня сам, и только потом повел меня обратно на каток.
Весь остаток дня мы катались. Я хохотала и падала, спотыкалась, снова
падала, висла на своем спутнике и опять смеялась. Он улыбался одними
глазами, пытаясь научить меня держать равновесие на скользкой ледяной
поверхности. У меня не очень-то получалось, но нам было все равно. Катался
он просто великолепно, казалось, он родился фигуристом, но я не сомневалась,
что он мог делать все что угодно - и так же великолепно.
Стемнело. Вечер заиграл многоцветием иллюминации, а мы все катались,
катались, пока нас не выставил с катка ночной сторож, напомнив, что всегда
можно вернуться и снова кататься, пока держат ноги.
Потом мы, взявшись за руки, долго бродили по заснувшему городку и
молчали. Я не хотела ни о чем говорить, мне было хорошо и спокойно вот так
шагать - неизвестно куда, разглядывая дома, ночные огни, запрокидывать
голову и погружаться взглядом в мерцающую звездами бесконечность ночного
неба. Мы прошлись по набережной в сторону маленького, замершего на зиму
порта, вернулись обратно к городскому парку, остановились ненадолго, чтобы
рассмотреть ледяные скульптуры, а потом двинулись в сторону моего дома.
- Ты устала, - неожиданно отметил мой спутник, и в мгновение ока мы
оказались прямо за окружающим мой особняк кованым забором, у входной двери.
- Зачем ты это сделал? - покачала я головой.
Он удивился, брови его поползли вверх. Я вздохнула.
- Мне нравится ходить пешком. Никогда так больше не делай. - Я
запрокинула голову, чтобы узнать, не обиделся ли он, но он просто
внимательно меня слушал. Глаза его светились в лунном свете желтым...
Тигриные глаза. - Я даже такси никогда не беру, тут все очень близко
расположено, и я просто гуляю.
- Я понял, извини, больше не буду.
Он наклонился, взял меня за плечи, заглянул мне в глаза. Я была
уверена, что он хотел меня поцеловать, но он этого не сделал: отпустил меня