"Борис Кригер. Кружение над бездной" - читать интересную книгу автора

оболочкой, у жертвы - тоже облегчение. Ведь смерть - невероятно облегчающее
событие. Во всяком случае, должна быть таким событием. И зачем мы стенаем и
жалуемся? Все кругом, как ни верти, сплошное облегчение. Тургенев как-то
записал в дневнике, что самое интересное в жизни - это смерть.

...Бутылка пролетела мимо буквально в вершке от моего виска, и хотя я
остался жив, во мне что-то рухнуло и раздробилось на мелкие, ноющие,
позвякивающие в темноте осколки. Такой степени бессмысленности существования
я еще никогда не ощущал. Так значит, это было не облегчение, а наоборот.
Утяжеление. Как с эдакой тяжестью жить? Как жить с пониманием, что в любой
момент, в любую долю секунды все может прекратиться? И если небеса пусты, то
все это никем и ничем не управляется, подчиняется случаю, дури, пустоте?
Говорят, что технаря гораздо легче убедить в мистическом, чем атеистически
настроенного гуманитария, каковым я себя считаю. Да, технарь не верит в
Бога. Но он вывел это свое неверие из строгой доказанности и мнимой
нелогичности существования Высшего Разума. Поэтому стоит доказать ему
несостоятельность его умозаключений, добить его собственной же плеткой,
логикой, туго скрученной из фактов, - и пожалуйте, нет больше атеиста. Все.
Трубите, трубы. Если не прибыло в полку верующих, то, по крайней мере, в
полку безбожников явно убыло. Стоит втолковать ученому всю сложность
устройства живых организмов, показать ему, что более вероятно, что
какой-нибудь его сложный прибор сам собой взял и самообразовался из пыли и
песка, без всякого участия человека-создателя, как он тут же начнет шмыгать
носом. А отпетый циник медик, стоит ему уразуметь, что физика - вовсе не
точная наука, а растерянная девочка, потерявшаяся в лесу неопределенностей,
и для того, чтобы объяснить существование нашей вселенной, нужно вообразить
себе существование бесконечного числа других вселенных, он тут же утрачивает
свой цинизм и находит, что с Богом мир выглядит более материалистично, чем
без Него...

Но я крепкий орех. Меня не убеждают доводы разума. Будучи гуманитарием,
я верю в собственное безверие, как верят фанатично преданные прихожане в
осмысленность своей принадлежности к Божьей пастве. Так что я непереубедим.

Нежданный благодетель, богач, проживающий на Западе, нанял меня своим
литературным агентом. Я как-то нашел утерянный в переводе кусочек из
"Лолиты" Набокова и тем себя обессмертил. В друзья напрашивался. Терпел мое
пьянство. Я организовал запись его произведений Валентином Гафтом и
пристроил его сомнительный роман в одно издательство. Разумеется, он меня
боготворил. Он нынче стал набожным... Так и называл меня - упрямым орехом.
Посвятил мне стихи:

Ты как орех - упрям, бугрист и сух.

Я не могу сломить твое упрямство!

Ты словно бы переменил свой слух

На вкус самоубийственного пьянства.