"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Женский портрет в три четверти" - читать интересную книгу автора

долгу своей идеологической службы он бывает в таких местах, куда обычный
человек просто так не войдет - не пустят. Вот и прозвали его генералом. О
прозвище своем он знает, оно ему нравится.
Теперь о моей кличке. В законодательные органы зарубежных государств я
никогда не избирался, да и вообще, если честно, за границей не бывал. Зовут
меня Константином Григорьевичем, и генерал, который склонен все подряд
сокращать, обычно пишет на полях моих рукописей: "Кон. Гр., пр. переговор."
(это при полном здоровье) или "Кон. Гр., абс. ерунд." (когда у него
пошаливает печень). От Кон. Гр. до конгрессмена один шаг, и мои коллеги
давным-давно его сделали.
Но это только одна версия; есть и другая. При всем моем более чем
скромном положении в газете я здесь главный специалист по научным
конгрессам. Когда в Москве ли, в Тбилиси или где-то еще собираются ученые,
меня посылают за материалом. Ну и силен я в науках! О конгрессе по биофизике
писал, о съезде лингвистов - писал, о симпозиуме по ледникам - тоже, а про
связи с внеземными цивилизациями и говорить не приходится.
Честно признаться, образование у меня самое что ни на есть
гуманитарное, и если в беседе с искусствоведом я могу еще ввернуть словцо,
не рискуя показаться невежей, то с физиками или химиками общаюсь крайне
осторожно. Да от меня, собственно, многого и не ждут. Строк сто в день
открытия конгресса - сколько участников из каких стран, немного о значимости
проблемы, кратенькое интервью с кем-либо из организаторов. На второй или
третий день - беседа с крупными учеными; хорошо, если один наш, другой из
братской страны, третий с Запада - так сказать, пропорциональное
представительство. И еще напоследок несколько строк о закрытии, о бесспорной
плодотворности научных форумов и значительном вкладе нашей науки в
кардиологию, гляциологию или еще какую там "логию", которой был посвящен
столь успешно прошедший симпозиум или конгресс.
Что же касается научных премудростей, то их, разжевав до моего
понимания, сообщают в пресс-бюллетенях. Да и зачем мне знать тонкости
ядерного синтеза, цитогенетики или акушерского дела?
О конгрессе акушеров я, между прочим, тоже писал, может быть, вы
помните мой материал "Забота о будущем поколении". И еще в этом году были
напечатаны "Форум ученых-селекционеров" и "Химики встречаются в Риге". Не то
чтобы литературные шедевры, но информации, право же, достаточно.
Я люблю эту работу. Мне приятно ходить по величественному фойе со
значком прессы и пришпиленным к лацкану прямоугольником, на котором написана
моя фамилия, прислушиваться к разноязыкому говору, сидеть на пленарных
заседаниях и внимать через наушники синхронному переводу, ловить на слух уже
понятные мне термины и ощущать свою причастность к великой науке. К тому же
в эти дни шеф относится ко мне уважительно и не дергает меня по пустякам.
Своему семейному счастью я тоже обязан конгрессу. По дороге на один
научный форум (в Ташкент, кажется,- там собирались киноведы или, нет,
герпетологи) я познакомился со стюардессой Олей. Полгода чуть ли не каждый
день я звонил ей из редакции в Домодедово, и, хотя всегда говорил шепотом,
прикрывая трубку ладонью, в один прекрасный день над моим столом появился
самодельный плакат: "Отправляясь на конгресс, берегитесь стюардесс!"
Впрочем, проникнуть в тайну было несложно: этот период моего творчества
отмечен серией статей об Аэрофлоте, что позволяло мне с чистой совестью
ездить в аэропорт и в служебные часы. После того как мы поженились и Оля