"Город и ветер" - читать интересную книгу автора (Парфёнова Анастасия)

Глава 15

Маг не слишком хорошо представлял себе, куда направляется и что собирается делать. Из водоворота меланхоличных мыслей о бессмысленности своей жизни и вреде, наносимом культурными стереотипами, его выдернул всклокоченный, злой и явно не совсем трезвый Рек ди Крий. Недоучившийся целитель стоял, уперев руки в створки дверей и загораживая проход в расписанную футунскими узорами галерею.

Тэйон смерил так называемого ученика холодным взглядом, чувствуя, как всё глубже проваливается в ставшее легендарным среди кланов настроение «сами напросились».

Ведь действительно напросились!

Прежде чем ди Крий успел открыть рот, Тэйон подарил блудному сыну высших (или почитавших себя высшими) сил свою самую радушную улыбку, заставив того резко протрезветь.

— Айха[10], ученик. Вот вы-то мне и нужны!

Вздохнул, как перед прыжком в воду, и…

Пророчество, всё это время казавшееся далёким, заснувшим, взвилось в его теле опаляющим пламенем. Слова хлынули, точно слёзы. Где-то далеко звучал его голос, где-то замер ошеломлённый дворец, в котором впервые за долгие столетия звенела божественная сила.

Тэйон провалился в видения, как в ледяной колодец. Образы мелькали перед глазами, слишком быстрые, чтобы он успел понять их смысл. Снежный вихрь в чёрно-чёрном тумане волос. Танцующая…

Разум Река ди Крия рассыпался перед ним фонтаном переливающихся в лучах света прозрачных брызг. Менялись, перетекая одна в другую, сложные, связанные в единое целое фигуры ощущений, мыслей, воспоминаний. Многомерным калейдоскопом изменялся витраж сознания, пытавшегося найти положение, способное удержать бушующие в слишком тесных для них рамках силы. И не находя его. Грань сумасшествия, расчерченная неизбывной ненавистью к самому себе.

Послание Фины ди Минерве ворвалось в этот мир пряным ветром, выбивая разноцветные витражные стекла и из сияющих, острых осколков создавая нечто новое, качественно иное. И танцевала между граней слов и видений одинокая женская фигура. Вскидывала тонкие руки, падала, сломленная, и вновь поднималась. Отражением. Зеркалом. Завершением.

— …СЛИШКОМ ДАВАТЬ ВОЛЮ ВООБРАЖЕНИЮ, — голос был его собственный и в то же время чужой. Звуки чеканили воздух, застывая в тугие цепи выкованных из металла рун. Звонкие звуки, полные глубины и серебряных обертонов, напоминавшие о тревожном боевом набате, о глухом рокоте океанского прибоя, о тихом фырчании сытого кота. Тэйон замер, привычно позволяя чуждой силе спокойно нести себя по течению, наблюдая, как сотканные из слов золотые и платиновые ожерелья оплетают светоносную фигуру.

Рек ди Крий сиял. Мягкий внутренний свет, исходивший от его кожи, окутывал всю фигуру, обворачиваясь вокруг него мягким, изменчивым коконом. Как будто сама реальность была не уверена, какой она должна быть, и потому разбивалась дрожью неуловимых красок, готовая принять любую предложенную ей форму. Сам целитель казался человеком, получившим оглушительный удар по голове. Серые глаза слепо распахнулись, пальцы чуть подрагивали, пытаясь нащупать в воздухе что-то неуловимое.

— Ну конечно, — Тэйон не знал языка, на котором шептал сын Дома Вуэйн, но в оглушённом состоянии посланника богини мудрости он понимал каждое слово: — Зеркало. Симметрия. Идеальное решение!

На лице князя появилось выражение опустошённой решимости. Сияющий калейдоскоп его сознания завертелся быстрее, сливаясь с вспыхнувшими рунами, выстраиваясь в каком-то новом порядке. И этого человека обвиняли в неспособности себя контролировать? Тэйон не мог припомнить ни одного лаэссэйского мага, который способен был бы так работать с собственным разумом.

С чувством, которое должно было походить на шок, но скорее напоминало отстранённое любопытство, магистр понял, что целитель включил переданное богиней послание в осознание самого себя как личности. В нём осталась незавершённость, «половинчатость», но теперь она стала обманчивой. Достаточно представить, что напротив находится зеркало, отражающее переплетение бушующих за стальными глазами сил и способностей, как рисунок приобретал симметричность. Нерушимую, окончательную устойчивость и гибкость открытой новому опыту системы.

— Айха! — шепнул целитель на халиссийском, и что-то изменилось в его осанке, развороте плеч, лице. Как будто исчезло напряжение, надлом, о существовании которого Тэйон не догадывался в течение нескольких лет их знакомства, но который стал мучительно очевиден сейчас, когда опасность уже миновала.

Шаниль, чьего присутствия до сих пор не замечал ни один из мужчин, окинула своего подопечного долгим взглядом, затем церемонно поклонилась магистру Алория и исчезла под аркой. Тэйон рассеянно подумал, что ди Крий её, скорее всего, больше не увидит. Что бы ясновидящая ни обещала своей погибшей госпоже, это было выполнено, и фейш обрела свободу служить новой хозяйке. К вящему неудовольствию последней.

Пророчество растворялось в воздухе. Божественная ди Минерве покинула своего случайного посланника, оставляя на его месте чувствовавшего себя опустошённым и потерянным сокола. Встречный ветер, если ощущать себя частью чего-то бесконечно более великого, всегда так… так… Теперь он понимал фанатизм и непоколебимую верность кейлонгцев.

Принадлежность.

И ведь совоокая Фина не потребует взамен даже склонить перед ней головы, она не зря звалась богиней мудрости и таинств.

Возможно, родовая спесь, заставлявшая всегда стремиться к недостижимому полёту Великого Сокола, и была на самом деле каторжными колодками, не дававшими оторваться от земли. Возможно, гордость лаэссэйского мага, который всегда и всего должен был добиваться сам, не опираясь на чужую силу и ни у кого не спрашивая, где правда, а где ложь, и являлась источником слабости. Но Тэйон знал себя. Гордость, спесь или недостатки воспитания, но это были его недостатки. А предавать самого себя…

Даже если стоило бы. Ох уж это «если»!

Тэйон судорожно втянул воздух, выныривая из мира видений, как выныривают из проруби, жадно хватаясь за обжигающе острый лёд реальности. Перед глазами растворялись золото и серебро божественных слов. Там, где переливалась гранями возможностей душа светлого князя, осталось лишь тело пытающегося взять себя в руки ди Крия. По мере того как целитель стягивал вокруг себя щиты и защиты, перламутровое сияние стремительно умирало, пока наконец на месте раненого не то полубога, не то полудемона не остался взъерошенный маг-недоучка.

Тэйон Алория, пришедший в себя чуть быстрее, иронично приподнял бровь.

— У вас завелись очень интересные знакомства, магистр, — полупридушённо прокомментировал ди Крий.

Бровь приподнялась повыше.

— Даже по моим меркам, — фыркнул целитель.

— В этом городе в последнее время вообще много чего «заводится». — Тэйон нашёл что-то крайне интересное в своей левой манжете, заставив наблюдавшего за ним ди Крия зябко передёрнуть плечами. — Похоже на тараканов: приползут откуда-то, и ищи потом на них отраву. И ведь находят! Но я хотел бы поговорить с вами о другом.

— Да? — проявил некоторый интерес почётный «таракан». По-прежнему стоящий в дверях и загораживающий проход.

— Я расторгаю заключённую нами сделку.

Назвать непроницаемое выражение лица широкоплечего мечника «растерянным» язык не поворачивался, да оно им и не было. Какое-то время целитель держал паузу, затем как-то весь подобрался, точно арбалет, взведённый перед роковым выстрелом, всё так же держа руки на створках дверей и иронично глядя на магистра из-под тёмной чёлки:

— Прошу прощения?..

— Я расторгаю соглашение и возвращаю вам ваше обещание защиты, лорд ди Крий. С этого момента мои битвы — это мои битвы.

— Если вам учить меня настолько в тягость…

— Мы оба знаем, что с этого момента у вас будет гораздо меньше проблем с наставниками да и с самостоятельными занятиями, — спокойно перебил Тэйон. — Можете считать это подарком учителя, если вам угодно.

Не мог же он сказать: «Потому что я не хочу, чтобы вы убили ту, что будет на меня покушаться». Их отношения с Таш — это их отношения, и ставить точки над «i» они будут без посторонних. При тех самых закрытых дверях и выгнанных из замка слугах.

— Как вам будет угодно, — с подозрительно хищной готовностью согласился ди Крий.

И вдруг стремительно оттолкнулся от дверей, подаваясь вперёд и практически мгновенно оказываясь рядом. Посланный в лицо кинжал он выхватил прямо из воздуха, и в то же мгновение пространство вокруг стянулось в тонкие воронки, оборачиваясь вокруг кресла и лишая мастера ветров возможности контролировать ситуацию.

Глаза сокола расширились — движения целителя он не заметил, что было для него, мягко говоря, внове. Но вдобавок ко всему проклятый студиозус манипулировал теми самыми силами — как там их назвала ди Минерве? Антигравитация? — с помощью которых сам Тэйон заставлял летать кресло, причём явно владел ими куда лучше мастера ветров.

Магистр Алория расслабленно откинулся на спинку кресла, хотя показное спокойствие далось ему нелегко. О магической дуэли не могло быть и речи, тем более не с новым ди Крием и не после шеренизовой камеры. А без магии… Одного кинжала магистр уже лишился.

От недавнего равнодушия не осталось и следа. Просто так дать себя убить в намерения магистра не входило.

Ди Крий, не обращая на мысленно перебиравшего свой арсенал мага никакого внимания, пинком открыл пустующий дворцовый покой и за подлокотник втащил в него кресло с хранящим надменное молчание пленником. Вокруг сомкнулись щиты — той же природы, что и наложенные когда-то на любопытных младших принцесс. С тем же успехом комната могла оказаться в другом мире: она была полностью изолирована от лаэссэйской реальности. Тэйон мрачно прищурился, скрещивая руки на груди, незаметно запуская правую в глубь мантии, туда, где висела наплечная перевязь.

Замер. Устремил меланхолично-мечтательный взгляд на доверчиво подставленную ему спину. Похоже, всё оружие, спрятанное и в одежде, и в тайниках кресла, исчезло одновременно с конфискованным кинжалом. Не то чтобы его было так уж много, но…

Происходящее нравилось магу всё меньше и меньше.

А студиозус тем временем огляделся. Они находились в одном из малых залов для совещаний. Убранный в строгом, даже аскетичном стиле, из мебели только дюжина стульев и большой овальный стол.

— Годится, — решил ди Крий, с какой-то лихостью висельника поворачиваясь к пленнику.

Прежде чем Тэйон успел понять, что происходит, и возмутиться, его схватили за шкирку, точно слепого котёнка, и выдернули из кресла. Маг пытался сопротивляться. Ноги были бесполезным, мёртвым грузом, но смертоносная сила рук никуда не делась, а на самый крайний, самоубийственный случай всегда оставалась магия. Но все трепыхания оказались мгновенно пресечены стянувшимися вокруг него жгутами свёрнутого пространства. Стихии бы побрали этого ди Крия, он с самой реальностью работает точно так же, как маг воздуха — с каким-нибудь сквозняком!

Тэйона бесцеремонно шмякнули на стол, перевернули.

— Ну и как мне это понимать? — в голосе мага прозвучало только барское раздражение, но никак не страх. Ситуация ставила его в тупик. Какой кирпич свалился на его светлость на этот раз?

— Как покушение на вашу честь, — рассеянно бросил ди Крий, пробегая пальцами вдоль позвоночника, от основания шеи до поясницы. — Не вертитесь, магистр!

Прикосновение чужих рук к спине было нервным, даже злым. Похоже, его светлость и сам был до дрожи в коленях напуган тем, что собирался сделать.

— Нет, разум трогать нельзя. Психика мне пока не по зубам, — пробормотал он себе под нос, и только теперь на Тэйона нахлынула волна страха.

Этот проклятый стихиями студиозус, этот бесконтрольный, бестолковый, этот пьяный болван собрался его лечить!

При мысли о том, что одуревший от собственной силы рубака может сотворить с его организмом, Тэйону стало плохо. Во имя всех ветров, это же позвоночник! Потребовалось столько усилий, столько наведённых лучшими целителями заклинаний, чтобы хоть как-то привести в равновесие безвозвратно искалеченную систему. И теперь…

Шутки кончились. Резко бросив сознание в глубь камня, магистр Алория активизировал базовое защитное заклинание своего кольца.

Это, конечно, был не родовой перстень клана Алория, открывавший доступ к древним защитам Гнезда и служивший проводником для созданных более тысяч лет назад магических арканов клана сокола. Но и для личного кольца-печати Тэйон в своё время не пожалел ни времени, ни сил, ни фантазии. Заклинание, которое он попытался сейчас активизировать, было самым грубым и в то же время самым мощным в линии защит: оно просто-напросто заставляло воздух застыть, связывая движения всех находящихся рядом и, хуже того, лишая их возможности дышать, ведь люди не могут вдыхать что-то твёрдое, как камень.

Наверное, искалеченный шеренизом разум мага передал команду как-то неправильно, потому что всё сработало не так. Тэйон никогда не слышал о заклинании, которое заставляло бы воздух исчезнуть, не оставляя после себя ничего. До этого момента.

Увы, на щиты, окружавшие проклятого целителя да и всю комнату в целом, радикальное изменение давления не произвело никакого впечатления. Ди Крий продолжал невозмутимо исследовать кости учителя, получая воздух из какой-то иной, не этой реальности.

— Мгновенная декомпрессия, — пробормотал он, показывая, что всё-таки заметил усилия своего пациента. — Магистр, вам от самого себя временами жутко не становится?

— И вполовину не так, как от вас, — несколько ошалело огрызнулся Тэйон. Его воображения хватало, чтобы красочно представить себе, что бы было, не обеспечивай кольцо защиту носителя от создаваемых им же заклинаний. Учитывая, как мало магистр контролирует стихию и сколь неожиданны результаты последних попыток её использовать, такое вполне могло случиться.

— Мне, честно говоря, тоже, — прочувствованно согласился его светлость. И приступил к исцелению.

Самое обидное, что Тэйон так ничего и не почувствовал. От лежащих на его пояснице рук стало исходить глубокое и в то же время мягкое тепло. Было похоже, как если бы он лежал на прогретом солнцем камне, подставляя спину летним лучам и ощущая, как те проникают в ткани, до самых костей прогревая застывшее в вечной зиме тело.

Веки мага начали сами собой смыкаться, губы тронула сонная улыбка, впервые за долгое время совершенно расслабленная. На стенах плясали перламутровые сполохи и призрачные тени. Тэйон лениво, из-под ресниц смотрел, как сполохи перламутра танцуют на белом мраморе и узорах чёрного дерева. Он хотел было спросить, кто зажёг в комнате магический огонь и почему пламя такого странного цвета, но губы отказывались повиноваться, а глаза медленно закрылись.

Придя в себя, Тэйон Алория долго не мог понять, что же его насторожило. Что-то было не так. Помимо очевидного факта, что мастер ветров Лаэссэ лежит на деревянном столе в одном из дворцовых залов, что-то тяжёлое придавило ему левую ногу.

Что-то сдавило ему ногу. Что-то. Сдавило. Ему. Ногу.

Его ногу.

Тэйон сел так стремительно, что комната покачнулась в приступе головокружения, но маг не обратил внимания на такие мелочи. Потому что в ответ на посланный нервами сигнал его ноги не остались, как обычно, лежать мёртвым грузом, а дёрнулись, пытаясь помочь телу принять более удобное положение. С каким-то усталым подозрением маг смотрел на так долго предававшие его конечности.

Источник неудобства обнаружился мгновенно. Рек ди Крий сидел на стуле, устроив локти на его левой ноге и уронив на них голову. И, судя по всему, спал.

Тэйон напряг мышцы бёдер, с тихим недоверием почувствовав, как те откликнулись. Ущипнул себя за икру и почувствовал боль. Пошевелил ступнями — результат был плохо виден, но он отчётливо ощутил, как пальцы скребутся внутри ботинок.

Магистр осторожно вытащил ногу из-под спящего целителя и сел, свесив невероятно послушные конечности со стола. Отважится ли он? Теоретически набор специальных заклинаний поддерживал тонус мышц, не давая им атрофироваться. Физически он должен быть в порядке, но нервная система…

Сжав зубы, мастер ветров решительно спустил ноги на пол. Встал. Постоял, покачиваясь и пытаясь вспомнить, как две трети жизни координировал свои движения. Затем с той же решимостью отпустил стол, даже оттолкнулся от него, пытаясь сделать первый шаг. Его тут же повело в сторону, ноги заплетались и отказывались действовать слаженно, но через несколько минут Тэйон Алория вспомнил, что такое ходить самому. Прислонился к столу, закрыв глаза и пытаясь сдержать неожиданно подступившие слёзы.

— Можете считать это даром ученика, если вам угодно, — вмешался в его отчаянное, захлёбывающееся неверие хриплый голос.

Тэйон резко повернулся и встретил насмешливый и в то же время неуверенный взгляд. Ди Крий выглядел абсолютно выжатым. Бледный, постаревший, с подрагивающими руками и в довершение ко всему на пару дней, похоже, ослепший.

— Очень интересный яд. Я не думал, что можно сотворить такое с нервной системой человека. Впрочем, если б вы были человеком, то умерли бы в течение нескольких минут после выстрела.

— Недооценили сложность задачи? — менторским тоном осведомился магистр.

— Мягко говоря, — не стал отрицать очевидное целитель, опуская на глаза ладонь. — Конечно, после вашего трюка с божественным посланием я несколько… улучшил свой стиль. Но следовало предположить, что первые целители Лаэссэ не стали бы пасовать перед простой задачей.

— Собственная сила ударила в голову, — хмыкнул Тэйон. И, выждав, когда собеседник уже готов был окрыситься, великодушно признал: — Со всеми бывает.

Следовало, наверное, поблагодарить целителя. Следовало пообещать, что он вернёт этот долг. Но Тэйон не ощущал ни малейшего желания этого делать, что было очень плохо. Подобная реакция означала, что на подсознательном уровне он начал воспринимать князя как члена своего клана. Кошмар. Только сиятельной твари ему и не хватало в коллекции родственников.

Ди Крий дрожащей рукой провёл по слипшимся волосам.

— Я не знал, что можно столь многого достичь, действуя по наитию, чисто инстинктивно. — И, поколебавшись, с неожиданной ясностью добавил: — Я даже не знал, что у меня есть такие инстинкты. Их никто не закладывал.

— Инстинкты вообще странная вещь, — туманно и несколько мрачно заметил халиссийский сокол. — Им свойственно просыпаться в самых неожиданных ситуациях и заставлять нас делать самые непредсказуемые вещи. Которые обычно оказываются единственно верными. Такова, по крайней мере, теория.

— Да ну? — скептически, но уже без злобы протянул целитель.

И Тэйон понял, что от роли учителя этого странного, страшного существа ему не отвертеться. Потому что иначе ди Крий начнёт учиться сам. И тогда останется только бежать за помощью к Совёнку, которая, как подозревал магистр, уже вмешалась ровно настолько, насколько считала нужным.

Не отвечая, магистр вновь оттолкнулся от стола и принялся осторожно ходить по комнате, нагибаясь, приседая, даже пытаясь неуклюже воспроизвести первые движения простейшей боевой пляски. Поддерживать полы мантии, чтобы можно было следить за движениями ног, ему быстро надоело, так что магистр недолго думая стянул дурацкую робу через голову и бросил в сторону кресла.

— Я попытался заново привить простейшие двигательные навыки, такие, как ходьба, бег, прыжки, — сказал ди Крий, вновь роняя голову на руки. — Но мои боевые рефлексы были бы для вас бесполезны, так что это придётся вырабатывать самостоятельно и скорее всего почти с нуля.

— Ну не с самого же нуля… — пробормотал Тэйон, переходя из стойки в стойку и при этом чуть не упав на пол. — Но полдесятка лет усиленных упражнений потребуется.

Придётся как-то сочетать их с магическими тренировками.

И придётся найти способ не дать Таш его убить.

Кажется, проклятый студиозус что-то напутал с его эндорфинами. Никак иначе это состояние объяснить было нельзя.

Близкая смерть вдруг перестала казаться магистру привлекательной. В голове было тесно от распахнувшихся перед ним перспектив. Начиная от списка упражнений, которого придётся придерживаться, если он хочет вернуть себе хотя бы подобие прежней формы, заканчивая размышлениями в духе: «А не вернуть ли мне назад мой клан?», активно перебиваемыми судорожными попытками вспомнить адрес подходящей куртизанки. Стихии бы побрали его жену, нашла время совершить предательство!

— Ди Крий? Я должен спросить…

— Нет. Я думал об этом, магистр. Но та гадость, которой ей плеснули на спину… Они знали физиологию своей расы и смогли обернуть её регенерационные способности против неё же самой.

— Можете не вдаваться в физиологические подробности. Я знаю.

— Угу. Я… пожалуй, посижу тут немного, — пробормотал целитель, явно уже отключаясь. — Вы идите.

Разумно. Ди Крию и впрямь лучше пересидеть слабость в тихом уголке за надёжными щитами, благо, в суматохе коронации и свадьбы сюда вряд ли кто-нибудь сунется. Тэйон не думал, что истощение сделало князя уязвимым, но вот защитные рефлексы оно обострило совершенно точно. Оставаться рядом со светлейшим родственником Сергарра, когда он в таком состоянии, не стоило.

Магистр Алория окинул поскучневшим взглядом своё кресло. По уму, следовало бы продолжать летать в нём, по крайней мере до тех пор, пока какой-нибудь убийца не совершит роковую ошибку, предположив, что имеет дело с калекой. Но…

Верхняя губа сокола чуть приподнялась. Пальцы пробежали по камням, врезанным в рукоятку, приказывая креслу следовать за собой, а потом магистр ровной и подчёркнуто уверенной походкой направился к двери. Щиты ди Крия подались в сторону, столь тонкие, что, не знай он, на что обращать внимание, даже не заметил бы — нет, не их самих, а легчайшее изменение воздуха, вызванное ими, — и мастер ветров покинул комнату.

Он постоял несколько секунд в коридоре, затем всё той же уверенной, расслабленной походкой, подозрительно напоминавшей почти кошачье скольжение ди Крия, направился в сторону раздающихся под сводами музыки и пирующих голосов.

В вестибюль он попал, открыв двустворчатые двери звучным пинком. Тоже, надо понимать, из набора базовых навыков в стиле его светлости. Не обращая внимания на возмущённые и растерянные возгласы, прошёл к лестнице, не собираясь задерживаться во дворце дольше необходимого. Его ждали тренировочный зал, дела, жизнь… Придворные, судя по всему, просто-напросто не узнавали смуглого нахала в чёрной, распахнутой на груди рубашке, за которым, точно собачка на поводке, летело задрапированное магистерской мантией кресло. Однако яростного янтарного взгляда, резанувшего по самым смелым, хватило, чтобы остальные благоразумно отступили в стороны.

«Магистр Алория! Не в кресле?!»

Потрясённый телепатический вскрик, сопровождаемый впечатляющей картинкой зверски настроенного и, без сомнения, вертикального Тэйона, всколыхнул дворец, заставив все зеркала отразить невероятный образ. Понятно. Лейтенант королевской гвардии, которому по долгу службы не положено было жаться по углам, присмотрелся к нарушителю спокойствия внимательнее. И был он, судя по всему, выпускником факультета духа. Или же просто обладал хорошо поставленным мысленным голосом.

Мгновение ничто не двигалось. А затем из распахнутых дверей, ведущих в танцевальные залы и гостевые галереи, потянулись любопытствующие. Яркие, похожие на сказочных бабочек придворные, закутанные в тяжёлые мантии маги, затянутые в чёрную форму офицеры флота, в честь которых и был устроен сегодняшний бал…

Магистр Алория спокойно стоял у перил лестницы, с лёгкой, презрительной улыбкой наблюдая за произведённым им фурором. Если бы здесь была Таш, она уже по одной этой усмешке поняла бы, что он нетвёрдо стоит на ногах, не уверен, что сможет самостоятельно спуститься по лестнице, остро осознает свою магическую беспомощность. Но Таш рядом не было и уже никогда не будет, а выпорхнувшей из раздавшейся в разные стороны толпы Шаэтанны хватило лишь на то, чтобы встретить его режущую насмешку безмятежно опущенными ресницами.

Свист крыльев. В закрытое окно коричневой молнией метнулся сокол. В блеске разбитого стекла широкие крылья распахнулись с заставившим людей отшатнуться оглушительным хлопком, мгновенно гася скорость и одновременно приподнимая тело птицы над полом у самых ног Тэйона.

Большинство лаэссэйцев никогда не видели превращение истинного вера и, скорее всего, никогда больше не увидят, но трансформация, которую им продемонстрировали в этот вечер, стоила того, чтобы её запомнить. Сокол перешёл в новое состояние практически мгновенно, перетёк в человеческую форму естественно, красиво, с той кажущейся лёгкостью, за которой стояли десятилетия боевых тренировок.

Халиссийские оборотни изменяли только свою исходную форму, то есть начинать и заканчивать трансформацию они должны были обнажёнными, не связанными одеждой или оружием. Многие вынуждены были поступать именно так, однако те, в ком было достаточно магических способностей, могли научиться отправлять снаряжение в пространственный карман, чтобы после превращения им можно было вновь воспользоваться. И лишь немногие были настолько искусны, чтобы пренебрегать процессом одевания, во время трансформации материализуя одежду прямо на своей фигуре.

Терр вер Алория магическими способностями обладал. И пользоваться ими умел. Тэйон понял: сын провёл всё превращение от начала и до конца только силой своего разума, без помощи каких-либо талисманов или заранее заготовленных заклинаний, и провёл не задумываясь, как привычную, ставшую рутинной связку боевых приёмов.

Роскошные перья будто подёрнулись туманом, на долю мгновения скрывшим яростную птицу, из глубины которой рванулась иная форма. И вот на мраморных плитах уже стоял, пригнувшись и вскинув голову, воин в лёгких доспехах и шлеме в виде головы сокола. Тщательно сплетённые кольчужные перья падали на плечи, закрывая шею и грудь.

Тишина.

«А я думал, что эти россказни о тотемных оборотнях — сказки», — долетела чья-то мысль.

Какое-то время оба не двигались.

«Как это возможно?» — хмурились одни глаза.

«А не всё ли равно?» — усмехались другие.

Тэйон вглядывался в лицо смотрящего на него сверху вниз высокого, широкоплечего, смуглого воина, пытаясь убедиться, что это — его сын. Его наследник. Его лэрд.

А потом, удивив самого себя, поднёс сжатый кулак к груди, отдавая халиссийский клановый салют. Приветствие, которое младший по клану отдаёт своему безусловному повелителю.

Жёлтые глаза в прорезях шлема вспыхнули. Терр тряхнул головой, точно получив удар. Он возвышался над отцом на полголовы, в своих доспехах выглядя ещё более массивным, более подавляющим. Правящий владыка соколов смотрел на стройного, наполовину седого человека в небрежной чёрной одежде, с насмешливой и ядовитой улыбкой наблюдающего за его попытками сладить со ставшим вдруг неуклюжим телом. Прикинул, кто из них полетит вниз головой по лестнице, если он попытается навязать схватку за власть в клане. По всему выходило, что лететь придётся самому Терру, слишком хорошо помнившему, как ураганно быстр и разрушителен может быть этот внешне слабый человек. И какой вихрь чёрных тайфунов послушно откликается на малейший взмах ухоженной чародейской руки.

Пахло зимней свежестью, и немного — кровью. Почему он спас своего отца тогда, во время нападения кейлонгцев? Почему сейчас отец признал его старшинство?

Терр вер Алория вскинул руку в ответном жесте, салютуя родичу по клану. И обещая ему свою защиту.

Чувствуя, как дрожат от напряжения ноги и как стекают струйки пота по судорожно выпрямленной спине, Тэйон небрежно кивнул Терру, отвесил светский поклон Шаэтанне, а затем в приступе порождённого отчаянием вдохновения уселся на мраморные перила лестницы и лихо съехал вниз. Поставленный у основания лестницы декоративный столб, за который удалось вовремя ухватиться, позволил остановиться и встать на подгибающиеся ноги с должной долей достоинства. Под перекрестьем сотен внимательных глаз вышел на крыльцо дворца, раскланялся со стражниками, а затем, подозвав к себе всё так же послушно следующее позади кресло, положил руку на подлокотник и активизировал телепорт домой.

И лишь там позволил ногам наконец подкоситься.