"Агата Кристи. Бремя любви" - читать интересную книгу автораповернуть обратно. В то холодное раннее утро я увидела, как мне будет
трудно, как страшно, я подумала, не вернуться ли - но пошла дальше. Он мягко спросил: - И вы жалеете?.. - Нет, нет! - неистово выкрикнула она. - Я никогда не жалела! Прекрасна была каждая минута! Об одном только я жалею - что он умер. В глазах ее была жизнь - больше не казалось, что она витает где-то в сказочной стране. К нему через стол потянулась страстная, живая женщина. - Он умер слишком рано, - сказала она. - Как там Макбет сказал: "Она должна бы умереть попозже..." "Цитата из трагедии Вильяма Шекспира "Макбет", акт V, сц.5." У меня было такое чувство - он мог бы умереть попозже. Он покачал головой. - Так всегда кажется, когда люди умирают. - Разве? Не знала. Он заболел. Я понимала, что он на всю жизнь останется инвалидом. Он не мог с этим смириться, он ненавидел такую жизнь и срывал зло на всех, особенно на мне. Но он не хотел умирать. Несмотря ни на что, он не хотел умирать. Из-за этого его смерть меня особенно возмущает. У него был, можно сказать, талант жить; он радовался даже половинке жизни, одной четверти! О! - Она страстно вскинула руки. - Я ненавижу Бога за то, что он его умертвил! - Она остановилась и, в смущении посмотрела на него. - Нельзя было говорить: я ненавижу Бога? Он спокойно ответил: - Лучше ненавидеть Бога, чем своих ближних людей. Богу мы не причиняем боли. - Что вы, это мы сами причиняем боль друг другу - и себе. - А Бога делаем козлом отпущения? - Он всегда им был. Он несет наше бремя - бремя наших мятежей, нашей ненависти, да и нашей любви. Глава 3 Ллевеллин завел привычку совершать днем долгие прогулки. Он выходил из города по дороге, которая, петляя, вела в гору, оставляя позади город и пристань, создавая ощущение нереальности среди белого дня. Был час сиесты, и веселые цветные точки не мелькали ни у кромки воды, ни на дорогах и улицах. Здесь, на вершине холма, Ллевеллин встречал только козьих пастухов да мальчишек, которые развлекались тем, что распевали песни или играли на земле в какие-то свои игры с кучками камней. Они приветливо и серьезно здоровались с Ллевеллином, не удивляясь, - они привыкли к иностранцам с их энергичной походкой, распахнутыми на груди белыми рубашками, потными лицами. Они знали, что иностранцы - это или писатели, или художники; хоть немногочисленные, они были им не в новинку. Поскольку у Ллевеллина не было ни холста, ни мольберта, ни хотя бы блокнота, ребята принимали его за писателя и вежливо здоровались. Ллевеллин отвечал им и шагал дальше. У него не было определенной цели. Он оглядывал окрестности, но не это |
|
|