"Виталий Кривенко. Экипаж машины боевой (Часть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Недавно вышел приказ "дембелей на боевые действия не привлекать". А все
потому, что много писем приходит в министерство обороны от родителей,
которые просят объяснить им одну вещь -- почему они получают письма от
сыновей, в которых те пишут: ждите, через неделю или месяц приеду, родители
уже в надежде ждут со дня на день сына домой, и вдруг вместо сына приходит
цинковый гроб?
Приказ приказом, а из-за нехватки людей приказ этот, мягко говоря,
обходили, да и дембеля не возражали: надо так надо, мы так воспитаны, да и
время в рейде быстрей идет.
В полку мы находились около недели, но скука уже одолела, и хотелось
махнуть куда-нибудь в рейд, только бы подальше от полка и надоевших нарядов
и караулов. Наряды-караулы тащишь через день, пока находишься в полку между
боевыми операциями, если, конечно, рота не находится на пятнадцатиминутной
готовности. А если рота находится на пятнадцатиминутной готовности, тогда ты
вообще как прикованный, и отлучаешься от расположения роты только на
расстояние слышимости. И если прозвучала команда "рота тревога!", то бросай
все и со всех ног лети в оружейку, хватай автомат и патроны и бегом к
машинам. А в соседнем полку, что находился в двух километрах от нас, караул
не менялся уже две недели, днем они спали на постах, а ночью несли службу.
Так что у нас было еще по-божески, за сутки между караулом или нарядом можно
было какие- то свои движения сделать.
В оружейку вошел Хасан, наш замкомвзвода, родом он был из Таджикистана,
но по-русски говорил свободно, хотя и с заметным акцентом. Настоящее имя его
было Хусейн, но я называл его Хасан, так созвучней, он не возражал, а со
временем и все стали его так называть. Характер у него был дерзкий, и он не
любил ни в чем никому уступать, хотя иногда был и не прав. Хасан говорил на
всех азиатских языках, с духами базарил свободно, и частенько его применяли
как переводчика, если вдруг возникали трудности в общении с коренным
населением.
У меня с ним сложились больше чем хорошие отношения, и я с уверенностью
мог сказать, что Хасан был моим другом. Я, бывало, частенько с ним спорил по
разной мелочи, но делал это ради хохмы, мне нравилось по "раскумарке"
подразнить его, он воспринимал любой спор с неподдельной серьезностью, и
было прикольно за ним в этот момент наблюдать.
Я посмотрел на него и спросил:
-- Чего скажешь, Хасан?
-- Сразу после обеда, наверно, выезжаем в рейд, а может быть раньше,
так что готовь свое отделение, -- ответил он.
-- Да ну, неужели?! А кто тебе сказал такое? -- с довольным удивлением
спросил я.
-- К ротному заходил комбат, они о чем- то там базарили, потом ротный
мне сказал, чтоб готовились.
-- Ну, наконец то, а то я уже запарился. А куда махнем, ротный не
сказал?
-- Вроде в старый город, да ротный сам толком еще не знает.
Старый город был для нас печально знакомым местом, частенько там
приходилось бывать и кое- чего получать. Одна сторона города была советская,
другая духовская, даже мосты через речку, которая протекала по окраине
города, были у каждого свой. Наш был железобетонный, который примыкал к
бетонке, а у духов глиняный, старинной конструкции, который находился на