"Виталий Кривенко. Тюрьма" - читать интересную книгу автора

мотоцикл, и мы укатили в ментовку. Туманно помню, с пьяну подписали какую-то
бумагу, и как после окажется, это была санкция прокурора на наш арест.
И с этого момента началась у нас жизнь каторжанская.


КПЗ(камеры предварительного заключения)

Камеры в КПЗ были маленькие, примерно 2,5 метра в длину, и 2 метра в
ширину.
В шаге от двери, начинался деревянный настил, или так называемые нары,
между нарами и дверью стоял бак-выварка, под названием - "параша". Вонь от
"параши" стояла страшная, воздух и без того был тяжелый, из-за того, что
каморка эта практически не проветривалась, да еще эта "параша".
В каморке этой, имелось маленькое окошко под потолком, сантиметров 20
на 40, с решеткой и двумя железными сетками, и свет с наружи практически не
проникал в камеру. В камере днем и ночью горела лампочка, которая находилась
над дверью, глубоко в дырке, и была тоже отгорожена решеточкой, свет от нее
был тусклым и в камере стоял полумрак, а от густого табачного дыма, в
непроветриваемой камере, вообще стоял мрак.
Вдоль стены проходили две трубы 3-4 см диаметром, для так называемого
обогрева камер в зимнее время. Толку от них было мало, поэтому зимой в
камерах было холодно, а летом невыносимо душно.
Дверь была железная и массивная, с отверстием на уровне человеческого
роста, для наблюдения за заключенными, это отверстие называется - "волчок".
Под "волчком" на уровне чуть выше пояса, находилась небольшая форточка, или
как ее называют - "кормушка", служит она для подачи пищи, а точнее
"баланды", потому что пищей это назвать можно с большой натяжкой.
Я по началу удивился: Как можно вообще находится в таких условиях?
Скотину содержат лучше.
Нас раскидали в разные камеры, как нам сказали менты, "в интересах
следствия". В камере кроме меня находились еще трое таких же бедолаг,
чеченец Хусаин - сидел за хранение огнестрельного оружия, на вид было ему
лет 50. Другого звали Сергей, на вид ему было лет 35-40, он сидел за аварию,
в которой погиб пассажир. Третьего звали Вадим, ему тоже на вид было лет
35-40, он до этого сидел раза три или четыре и был проженный зек, хотя сам
по себе прикольный мужик, скучать Вадим не давал не кому. Голос у Вадима был
как у молодого мальчика лет 10-ти, и это добавляло прикола когда он
разговаривал. За что Вадим сидел - я уже не помню, да это и не важно.
По началу я был подавлен капитально, наступало запоздалое раскаяние,
как это обычно бывает, но факт свершился - я оказался за решеткой. Через
пару дней стал понемногу привыкать и уже не так грузил себя разными мыслями.
Хотя пока под следствием и впереди неизвестность, любой заключенный
терзается мыслью: "а сколько же мне за это дадут"? И чем дольше следствие,
тем больше давят на тебя эти думки, а мы почти год испытывали это чувство.
Но как тут не крути, а жизнь продолжалась, и надо было ее жить, где бы ты не
находился.
У Вадима все тело было в наколках, наколки были сделаны
профессионально, сразу видно шлепал их мастер своего дела, мы как в музее
разглядывали его тело. На всю спину был наколот храм, в небе сливаясь с
облаками вырисовывался силуэт женского лица, у подножья храма была выколота