"Феликс Кривин. Хвост павлина (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

ВЕК ГОГОЛЯ

Век Мольера еще смеялся над веком Рабле, а в России уже рождался век
Гоголя.
- Смешно пишешь, - говорил неизвестный читатель великому, но тоже
неизвестному писателю. - Я над твоим Ершом Ершовичем неделю хохотал. Ну
прямо Мольер! Лафонтен! Только фамилии не ставь, пусть тебя лучше не
знают.
Через двести лет грядущий писатель Бальзак назовет Лафонтена
единственным, не заплатившим за свой гений несчастьем. А современник
Лафонтена, всю жизнь плативший одними несчастьями, бредет со своим
семейством по бескрайней промерзлой земле...
- Долго ли муки сея, протопоп, будет?
- Марковна, до самыя смерти...
- Добро, Петрович, ино еще побредем...
Два века брести Аввакуму, чтоб добрести до века Гоголя. Он и бредет.
Бредет и бредет... "...полежал маленько, с совестью собрался... Ох,
времени тому..."
В это время, которому ох, начинался век Гоголя.
И начался он с того, что с совестью собрался.



ПОДАРОК СЛЕДУЮЩЕМУ ВЕКУ

В конце каждого века аврал: опять недодали миру великих сатириков! А
ну-ка поднатужились! Пятнадцатый век!
- Будет сатирик... В конце века дадим. Франсуа Рабле, грандиозный
сатирик!
- Опять до конца века тянете? Боитесь, чтоб сатирик собственный век не
покритиковал?
- Так они же... вы их знаете... всегда своих критикуют...
Шестнадцатый век недоволен: зачем ему Рабле из пятнадцатого, когда у
него свой Сервантес?
- Ну, Сервантес - это для нас, - смекает семнадцатый. - Будто у нас
своих нет. Один Мольер да Свифт чего стоят. И еще Вольтер будет. Но это в
конце.
В конце - это значит: подарок восемнадцатому веку. Каждый старается на
другой век спихнуть. Не любят критики, потому и придерживают сатириков, не
пускают прежде времени в свет.
Сервантес появился раньше, так его потом сколько мытарили! И в
солдатах, и по тюрьмам, и даже в рабство продали - только бы не допустить
до критики своего собственного века!



А СВИФТ СОКРУШАЛСЯ