"Феликс Кривин. Хвост павлина (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

да Винчи... Неплохая компания для такого человека, как я...
- Да, пожалуй, - соглашаюсь я. - Наверное, это закономерность.



ИЗ ЧЕГО ДЕЛАЕТСЯ ИМЯ В ЛИТЕРАТУРЕ

Когда мы говорим: имена Рабле, Свифта, Гоголя, - мы имеем в виду их
фамилии, а не имена. Не Франсуа, Джонатан, Николай, а Рабле, Свифт,
Гоголь.
Вот из чего делается имя в литературе: оно делается из фамилии.
Из имени фамилию сделать легко: из Ивана - Иванова, из Андрея -
Андреева... А вот из фамилии сделать имя... На это нужно потратить всю
жизнь. Да так потратить, чтобы весь мир оказался в выигрыше.



ДОСТОЕВСКИЙ

Достоевский начинался задолго до Достоевского, когда протопоп Аввакум
говорил голосом Мармеладова:
- Курочка у нас черненькая была...
И позднее Достоевский не раз возникал в книгах различных писателей.
И когда он наконец появился, он не наследовал своих предшественников,
он просто собрал себя.
Не оттого ли его пробирающая до костей интонация - что на протяжении
долгих веков он собирал себя по крупицам?



ГОРОДНИЧИЙ ПО ФАМИЛИИ ХЛЕСТАКОВ

"И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня
легкость необыкновенная в мыслях... Много, премного у меня романов в
голове; да такие бойкие ребятишки эти романы, так и прыгают из головы. Но
нет, не пущу до время; а после, извольте, полудюжинами буду поставлять!
Извольте! извольте! Ох вы, мои други сердечные! Народец православный!"
Только первые две фразы в этом монологе говорит Хлестаков, а все
остальное - не литературный, а действительный, жизненный персонаж,
преуспевающий литератор. Его, Александра Орлова, можно обвинить в
хлестаковщине, но скорее Хлестакова можно обвинить в орловщине, поскольку
слова, здесь приведенные, цитировались Гоголем задолго до рождения
Хлестакова. Может быть, Хлестаков и назван Иваном Александровичем как
законный сын Александра Орлова, а его вранье чиновникам не что иное, как
мечты о таком же литературном успехе.
Каждый из нас в какой-то степени Хлестаков, каждого в чем-то принимают
за другого. Пусть не за ревизора, а за человека другой профессии, - за
врача, педагога, ученого, за специалиста в том деле, в котором он никакой
не специалист. Мы и сами нередко принимаем себя за других, иногда век
проживем, да так и не удосужимся с собой познакомиться.