"Феликс Кривин. Я угнал Машину Времени (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

представление о времени примерно такое, как в первом веке было
представление о пространстве. Великий Шандор Шандр (3000-3070), создавший
первую карту времени, родится только через тысячу лет, и лишь тогда станет
известен рельеф времени. Вершины и низменности. Ущелья и провалы. Если я
стану прогнозировать будущее, исходя из объемности времени, если скажу о
путешествии вокруг времени, меня непременно сочтут сумасшедшим. Но ведь
Назым Фрисс действительно совершил путешествие вокруг времени, и сроки его
измерялись не временем, а пространством. Он вышел за пределы
пространственных измерений, и пространство для него стало временем, а
время - пространством.
1963 год... Какой-нибудь час отделяет нас с Юреком от 41-го года, и за
этот час сколько произошло! Окончена война, поднялись города из
развалин... И погибли наши товарищи... Стась, Збышек и Анна. Час назад они
были живы - и двадцать два года их уже нет на земле. Юрека с ними нет,
значит, не он их предал. Впрочем, этот факт уже не требует доказательств.
Стал бы он рваться туда, в войну, из теперешнего мирного времени, стал бы
рисковать жизнью, спасая меня. А Стась? А Збышек? Прошлое не отдает своих
тайн, и если я останусь здесь, то буду заниматься не прошлым, а будущим. В
будущем хоть можно что-то еще изменить, а в прошлом уже ничего не
изменишь.



8. НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ АМЕРИКИ

Севилья. Портовый трактир. Мореходы, землепроходцы и просто проходимцы,
люди, одержимые мечтой, и люди, одержимые жаждой наживы, моряки, не
нюхавшие моря, и пираты, не нюхавшие пороха, а также настоящие моряки и
пираты - все это галдит, шумит, таращит глаза и стучит по столу кулаками.
- Я им говорю, Америго: земля так же кругла, как моя башка, да и по
величине не слишком ее превосходит. И если плыть из Севильи на запад, то
можно достичь берегов Индии.
- Не Индии, Христофор.
- А чего же?
- Только не Индии.
Америго мнется, возможно, он из скромности не хочет назвать материк,
который впоследствии будет носить его имя. Скромность в данном случае не
мешает: Америку все же открыл Колумб, и заслуги Америго сильно
преувеличены. Словно заранее это предвидя и заранее в чем-то раскаиваясь,
Америго смиренно принимает громы гиганта, низвергающиеся на его голову.
- Скажу тебе как земляку, Америго, хотя я уже и не помню, когда покинул
Италию (сердцем я ее никогда не покидал): для того чтобы осуществить
одну-единственную идею, нужно потратить всю жизнь. Потому что легче
преодолеть Атлантический океан, чем океан тупоумия, равнодушия и лени. Мне
сорок лет, Америго, как и тебе (мы ведь с тобой ровесники), и половину из
них я мотаюсь по белу свету и всюду слышу одно слово: нет.
Будущие века сначала вознесут Америго, а Колумба предадут забвению,
потом вознесут Колумба, называя Америго вором, присвоившим чужое открытие,
будущие века столкнут этих двух открывателей в непримиримой вражде,
разжигая страсть в тех, кому давно уже неведомы страсти. А они, живые,