"Феликс Кривин. Завтрак. Обед. Ужин (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

- Цезарь и Линкольн прожили по пятьдесят шесть лет, - сказал сенатор. -
Макиавелли и Вальдек-Руссо - по пятьдесят восемь, Макдональд и Бриан - по
семьдесят... Быть может, мир сейчас был бы другим, если б они прожили на
несколько лет больше.
Адвокат положил себе ветчины, которую он ел в самых отчаянных случаях,
когда видел, что в жизни уже ничего нельзя изменить. Он положил себе три
куска ветчины и принялся есть под внимательным взглядом кинозвезды,
которая не могла избавиться от изнуряющей мысли, что в жизни еще не все
потеряно.
- Жизнь - это своего рода гигиеническая гимнастика: прежде чем лечь в
землю, рекомендуется походить по земле, - сказал романист фразу из своего
романа.
После завтрака все занялись процедурами. Те, кому предписано было
ходить, - ходили, те, кому предписан был свежий воздух, - просто дышали
свежим воздухом. Генерал, страдавший ожирением сердца, делал вольные
упражнения: он ложился на спину и старался поднять ноги так, как поднимал
их в далекой молодости. Адвокат, одиноко сидя в воде, беседовал со
служителем бассейна, который, возвышаясь на берегу, изрекал голосом
Посейдона: "С утра у меня купается столько-то человек... После обеда у
меня купается столько-то человек..." Романист... но что делал романист,
было скрыто дремучими зарослями: здесь, на утлой скамье, пренебрегая
общими правилами, романист украдкой заканчивал новый роман.
После всех этих дел разговор продолжился за обедом.
- Конечно, если знать, что все хорошо кончится, - размышлял министр
финансов. - Но тут, наверно, нет полной гарантии. Кому как повезет.
Адвокат был готов без гарантии. Ему предстоял процесс, жизненно важный
для его подзащитного. Но для того чтоб кого-то спасать... Это ясно, сказал
министр, нужно прежде всего о себе позаботиться. Дело не в этом, возразил
сенатор, тут заботишься вовсе не о себе. Столько работы... И главное -
голова ясная... В том-то и дело, вздохнул романист, можно бы горы
перевернуть... Какие горы? - насторожился генерал. Теперь он вспомнил, что
эта битва была в горах. Конечно, в горах, теперь он окончательно вспомнил.
Об этом стоило рассказать, и генерал стал рассказывать, вспоминая давно
забытые термины и переводя их на доступный слушателям язык.
- Я всегда был против конфликтов, - сказал адвокат.
- Слыхали, слыхали! - кивнула ему голова Сенеки. - Но представьте себе,
что такая больница перенесена туда, к этой самой свалке, и каждый день в
больницу поступают сердца. Здоровые, молодые сердца, еще почти не бывшие в
употреблении.
- Это варварство, - сказал романист, но до того неуверенно, что
утверждение его прозвучало как вопрос: "Это - варварство?"
- Вовсе нет, - пожал плечами скотопромышленник. - Ведь вы же платите
деньги.
Адвокат хотел резко встать, но резкие движения были ему
противопоказаны, и он остался сидеть.
- Я готов заплатить, - сказал министр финансов.
Романист долго обдумывал свою мысль, вернее, форму, в какой ее лучше
выразить. Наконец он сказал, и это прозвучало как-то загадочно:
- Когда не хватает человеческого тепла, нас согревают костры и
пожары...