"Феликс Кривин. Повод для молчания (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

Метр. Это - мысль?
Учитель. Ее высказал Декарт, французский ученый.
Брэк. Хорошо высказал. Мыслишь, - значит, существуешь, не мыслишь - не
существуешь. И кончен бал.
Учитель. Предлагаю вам эту мысль для обмена.
Метр. Такую мысль даже не знаешь, на что обменять.
Праматерь. Учитель, придется тебе сказать еще одну мысль. Чтобы было на
что обменять предыдущую.
Учитель. Не могу же я обмениваться мыслями сам с собой. Причем учтите:
существует лишь тот, кто мыслит, и если вы не будете мыслить...
Метр. Да, положеньице...
Брэк. А пленка крутится. Четыре метра в минуту.
Праматерь. Она крутится, а мы даже не существуем. Для чего же она
крутится? Брэк, неужели ты ничего не можешь придумать?
Брэк. У меня когда-то была одна мысль. Я еще сказал ее Метру, а он так
и ответил: "Брэк, это мысль". Ты не помнишь. Метр?
Метр. Как же не помню? Такие мысли ты не часто высказываешь. Ты сказал:
"Метр, у меня есть одна мысль..."
Брэк. Точно! Я так и сказал: "Есть одна мысль". И какая же, Метр?
Метр. Ты сказал, что у тебя есть мысль купить гитару. А я тебе ответил,
что это мысль. Но теперь, ты знаешь, я начинаю в этом сомневаться. Как-то
уж очень эта мысль отличается от мысли Учителя.
Брэк. Мысли не могут быть все одинаковые. Иначе как ими обмениваться?
Учитель. Вот это мысль, Брэк. Теперь ты сказал настоящую мысль: нужно
не просто мыслить, нужно мыслить по-своему.
Брэк. Значит, я существую? Да, теперь я чувствую, что я существую.
Праматерь. А как же я, Брэк?
Брэк. Очень просто. Ты просто мысли, понимаешь? Мысли - и будешь
существовать!
Праматерь. Надо что-то придумать. Надо что-то придумать.
Метр. А пленка крутится, крутится...
Пленка крутится, крутится... Но молчит Галилей. И молчит вся компания,
глядя, как крутится пленка.
Метр первым приходит в себя:
- Может, выпьем? У меня есть хороший тост. Если потом, после всего, от
нас что-то останется, то пусть это будет не способность мыслить. Пусть это
будет способность... - Он выпил и снова себе налил, но никто не последовал
его примеру.
- Какая способность? - не поняла Праматерь.
- Вот эта, - Метр постучал пальцем по скульптуре Байрона, полагая, что
стучит по бутылке.
Наступила долгая пауза. И вдруг заговорил Галилей:
- Древний вопрос "Что есть истина?" до сих пор остался без ответа.
Жизнь многих истин похожа на жизнь человеческую: сначала их подгоняют под
известные образцы, потом долго и упорно не замечают. А замечать начинают
лишь тогда, когда истина устаревает и становится общепринятым образцом,
под который подгоняются вновь рожденные истины...
Смерть истины - рождение лжи, говорил Галилей, но это нельзя понимать
упрощенно. Ведь и лжи приходится нелегко. Ложь при жизни тоже не признают,
ее при жизни считают истиной. И лишь после смерти, когда ложь умерла, ее